Когда умирает король - стр. 15
Они въезжают на внутренний приусадебный двор. Там растут шикарные исполинские сосны. Саана никогда таких не видела. Газон пострижен, и вообще заметно, что за участком ухаживают.
– Усадьба Коскипяя. Думаю, уж ее-то ты помнишь с детства, – говорит тетя, а Саана с любопытством оглядывает окрестности. Даже воздух кажется здесь каким-то знакомым, но в то же время пейзажи глядят на нее настороженно, будто чужаками. Наверное, бывала тут с мамой. – Главный дом, тот зеленый, построен в 1820-х годах, когда это были владения рода Тандефельтов. В 1850-х усадьба перешла к роду фон Гердтен, – рассказывает тетя.
Саана любуется зеленой усадьбой, ее крыльцом с массивными колоннами, красными дворовыми постройками. Ее приводят в восторг и пушистые папоротники, и яблони, и домик заведующего музеем. Даже выцветшая и потрескавшаяся зеленая краска на двери. Ей всегда нравились обветшалые двери.
– В семидесятых в дом Ванха-Коскипяя переехал мужчина, его называли Бароном, – сообщает тетя, указывая на желтый дом, что поближе к речке. – Последний из рода фон Райхманнов. «Интерьер главного здания усадьбы наглядно демонстрирует быт восточно-хяменских аристократов XIX века», – тетю не остановить. – Так написано на странице Музея Восточного Хяме. Во мне умирает отличный экскурсовод, скажи? – хихикает тетя, и Саана энергично кивает. Тетя – лучшая.
– На самом деле здесь отличный гид, – с жаром уверяет тетя. – Обязательно сходи на экскурсию, потом еще спасибо скажешь.
Саана жадно оглядывается по сторонам. Старинные усадьбы и дворики рождают в ней необъяснимую тягу к свободе. Как было бы здорово провести беззаботное лето в поместье, целыми днями дефилируя по участку в широкополой шляпе… А что, если эта деревушка снова оживет для Сааны, засияет, как в детстве?
Они оставляют велосипеды на внутреннем дворе усадьбы Коскипяя и отправляются вниз по склону к лениво перекатывающемуся речному порогу. Поток поглаживают серебристые ивы, на берегу мирно пасутся домики и парочка пирсов. Чуть поодаль Саана замечает подвесной мост. Неужели она когда-то перебегала по нему на другую сторону? Из-за водорослей и водяных линий к берегу не подступиться. Ну, по мосту так по мосту. Пройдя между двух каменных столбов-ворот, Саана ступает на жалобно поскрипывающие подвесные дощечки.
– Прислушайся, – шепотом просит тетя, и они на минутку замирают на середине моста. Стоят, не шелохнувшись. Повсюду тишина. Постепенно проступают едва различимые отзвуки. Кукушка кукует где-то вдалеке. Нежно журчит поток. Воркуют дрозды. Мошка попискивает у самого уха. Дорожное эхо, рваный ритм проезжающих мимо машин. Саана опирается на веревочку и пытается разглядеть усадьбу за деревьями. Уже начинают опускаться сумерки, но пока неспешно, словно робея. Прохладная дымка стелется по воде, и в воздухе разливаются влажные ароматы трав и древесины. Восхитительно. Они молчат. Распустившиеся водяные лилии празднично украшают берег. Чуть ниже по реке у самой воды поблескивает одинокий белый цветок.
– Видишь его? – спрашивает Саана, указывая на цветок. Он прямо сияет на темном фоне. – Это такая лилия?
– Это калла, – тихо отвечает тетя. – Они тут не растут.
В глазах Сааны застывает вопрос.
– Тогда как она тут оказалась?
– Время от времени появляется рядом с речным порогом.