Когда уходит темнота - стр. 16
Но, к моему удивлению, смешанным с разочарованием, мой отец хранит молчание.
– Прокурор вытянул твои последние сбережения, которые ты откладывал на старость, папа?
Отец морщится, словно проглотил горькие таблетки. Я в курсе, что он ненавидит, когда я его так называю.
– Ты уезжаешь, Дилан!
И как это понимать? Типа, он выгоняет меня из дома? Отлично, поживу у приятелей в городе.
– Собери немного вещей, и нам нужно еще сделать фотографии на твои новые документы.
– Новые документы?
Мой сарказм улетучивается, как сигаретный дым. Я в растерянности, потому что обычно отец отчитывает меня в том, что я бездельник и обалдуй. Живу за его счёт и остальные бла-бла, которые я чаще всего пропускаю мимо ушей. Но сейчас отец по-настоящему серьёзен. И меня начинает бить тихая дрожь.
– Что сказал прокурор?
– Он не может замять твоё дело. Парень, которого ты чуть не убил, приходится племянником судьи.
– Что? И что это значит?
– Мы сделаем тебе новые документы. И у тебя есть двенадцать часов, чтобы покинуть этот город.
Я ошарашенно смотрю на него. Кулаки сжаты, потому что во мне вновь вскипает неконтролируемая ярость.
– Нафига мне новые документы? Я могу просто на время уехать, и вернуться, когда всё устаканится.
– В этом всё и дело, Дилан! Ты больше не сможешь вернуться!
Это мой предел. Я подлетаю к отцу, беру его за плечи и трясу, как тряпичную куклу. Затем толкаю, и он падает на стол. Бумаги, лежавшие на столе, кружат и разлетаются в воздухе, аккуратно приземляясь на пол.
– Ты совсем свихнулся? – орёт он на меня, вставая. – Такой же, как твоя сумасшедшая мать.
Ему не стоило это произносить. Он поздно понимает, что он только что сказал, и мой кулак с молниеносной быстротой врезается ему в челюсть.
– Не смей плохо говорить о маме. Если бы она видела, кем ты стал, она бы ещё раз умерла. Только в этот раз от стыда.
Ярость бушует во мне, как цунами. Мне хочется забить его до смерти. Я вытаскиваю платок из кармана своих брюк и кидаю ему.
– Ты уже придумал, в каком городе я буду жить?
Отец, надо отдать ему должное, резко поднимается снова и достает из внутреннего кармана золотую карту.
– Здесь около десяти тысяч долларов. Можешь ни в чём себе не отказывать. Ты поедешь в Эшвилл. Там живет дальняя родственница твоей матери. Пока ты будешь в пути, я позвоню ей с приготовленной легендой. Она хорошая женщина, Дилан, не обижай ее.
–Эшвилл? Это же другой штат. Почти как другая страна. Что я буду делать в этой дыре?
Отец смотрит пристально мне в глаза, вытирая кровь.
– Не нарываться на неприятности.
2.
Девятьсот пятьдесят километров до моего тюремного мира под названием Эшвилл. Я уже загуглил в инете инфу об этом городке. Мои ожидания были не оправданы. Я летел ночью на самолёте, пересекая океан, в эту глухомань. Я нисколько не жалел, что избил Джона. Этот подонок получил по заслугам. Он давно нарывался на мой кулак. И я заранее его предупреждал о последствиях. В моём кармане лежала золотая карта и новые документы. Мне изменили возраст. Теперь я числился пятнадцатилетним юнцом. Хотя на самом деле в декабре мне исполнится семнадцать. Отец подправил мне фамилию. Он хотел изменить и имя, ради своей безопасности. Но я психанул и начал блефовать, что я пойду в прессу и расскажу о всех делишках папаши и его дружка-прокурора. Отец не хотел рисковать. Он мечтал быстрее от меня избавиться.