Когда сталкиваются звезды - стр. 5
Кажется, тело надо мной издевается. Чем больше я за последние годы прилагал усилий, чтобы угробить здоровье и физическую форму, тем больше тело давало мне понять, что оно желает оставаться прежним. Однако какой в этом смысл, если ноги, в которых я нуждаюсь более всего, не функционируют как прежде? Все в прошлом. Тело стало бесполезным, и я ежедневно его проклинаю.
В прострации хватаюсь за бутылку с водой, стоящую у кровати. Ох, лучше бы я этого не делал. На этикетке сверкает логотип команды, играть в которой мне не довелось. Большая желто-синяя буква М, символ моей несбывшейся мечты. Уставилась прямо в лицо, словно насмехается. Где-то в глубине шкафа пылится толстовка с тем же логотипом, а еще глубже, в выдвижном ящике, зарыто письмо из Мичиганского университета с предложением стипендии.
В глазах щиплет. Заставляю себя отпить глоток. Вода теплая и застоявшаяся, и я едва не выплевываю ее обратно.
Снова падаю на подушки и дожидаюсь, пока успокоится дыхание. Однако когда наконец слышу вместо ударов собственного сердца шум близлежащей улицы, когда делаю глубокий вдох и полностью стряхиваю с себя остатки ночного кошмара, не остается ничего, кроме пустоты. Пустоты в той части сердца, которую раньше заполняло самое важное. Прожекторы. Ликование болельщиков. Упругая кожа мяча. Мое тело. Мои успехи. Теперь вместо них лишь зияющая пустота.
Кто я без всего этого?
Когда три часа спустя будильник вырвал меня из сна – к счастью, остаток ночи прошел без кошмаров, – я чувствовал себя как побитый. Впрочем, тут ничего нового не было. После травмы я не мог припомнить ни одной ночи, которую бы проспал спокойно. В больнице, среди гудящей аппаратуры и снующих туда-сюда медсестер, это невозможно. А когда через несколько недель я наконец вновь очутился в своей постели, накатило чувство вины и стыда. К тому же в гипсе было нелегко найти удобную позу для сна. Всякий раз, закрывая глаза, я опять проигрывал в уме тот роковой момент. И я солгу, если буду утверждать, что со временем примирился с недостатком сна. Выражаясь точнее, я бродил по городу как зомби, и так продолжалось несколько лет.
Я с усилием принял вертикальное положение и спустил ноги с кровати. Взгляд упал на длинный шрам на левом колене. Красноватый шрам, вздымавшийся над шоколадной кожей.
Я со вздохом провел рукой по лицу. Найти бы силы поднять себя с кровати…
Впереди маячил очередной день, как две капли воды похожий на другие. Ад, которым я теперь называл свою жизнь, состоял в основном из последовательно повторявшихся событий: встать по сигналу будильника, отработать смену в единственном супермаркете Сент-Эндрюса, затем валяться на диване и смотреть всякую хрень по телику, поспать – или, по крайней мере, попытаться, – а назавтра все сначала. Сумеречное однообразие прерывали лишь крохотные вспышки света – младшие брат и сестра, встречи с друзьями и регулярные тренировки вместе с Джеком. Пусть я никогда не сознавался, насколько они для меня важны.
Кряхтя и охая, я встал, открыл окно как можно шире и впустил в комнату утренний воздух. Я не воспринимал ни щебетание птиц в кронах деревьев, ни сверкающие вдалеке голубые полоски – с четвертого этажа море виднелось буквально за каждой крышей.
Позевывая, я шаркающей походкой вышел из спальни. Кухню можно было найти с закрытыми глазами – оттуда мне навстречу тянулся запах кофе и омлета.