Когда рассеется тьма - стр. 8
– Приехал? – устало спросила дядина подруга.
– Приехал. Вчера с ментами разговаривал. Юлий умер от передозировки… – Павел выговорил опостылевшее название препарата. – Слышали про такое лекарство?
– Слышала. – Антонина помолчала. – Но… Юлий его не принимал! Он пару недель назад ходил к кардиологу, я его тогда выспросила, что ему назначили.
– Вот именно, – подтвердил Павел. – Не принимал.
– Паша…
– Убили его, Антонина Александровна. Убили! – Экран компьютера, который он по привычке включил, едва зайдя в кабинет, заснул. Павел подвигал мышку. – Менты сказали, что отраву он принял во второй половине дня накануне. В квартире следов препарата не нашли.
Она молчала.
– Алло! – Павлу показалось, что связь прервалась.
– Я здесь, – глухо откликнулась Антонина и опять замолчала.
Лет пятнадцать назад ему казалось, что дядя готов на Антонине жениться. Тогда Юлий встречался с подругой не реже, чем раз в неделю, а по телефону говорил почти ежедневно.
Павел тогда с дядей уже не жил и против женитьбы не возражал. Даже наоборот, порадовался бы за Юлия. Понимал, что одиночество штука неприятная.
Это когда маленький был, до смерти боялся, что дядя женится.
Тогда у Павла, кроме Юлия, никого не было.
– Мы собирались в выходные с Юлием встретиться, – наконец заговорила Антонина. – Но у меня не получилось, племянница попросила с детьми посидеть. В воскресенье утром я с ним разговаривала. Он сказал, что вечер проведет с дамой. Шутил, как обычно.
– С какой дамой? – насторожился Павел.
– Понятия не имею. Он не сказал, я не спросила. Но не с Агатой, та говорила, что давно Юлия не видела.
Появилась конкретная цель. Надо найти даму.
Это хорошо, что цель появилась. Можно начать что-то предпринимать, а не бездействовать.
– Когда похороны, Паша?
– Не решил еще. Определюсь, позвоню.
Антонина, помолчав, попрощалась.
Павел положил телефон на стол, снова тронул мышь. Встал, подошел к окну. От безоблачного неба стало еще противнее. Он обернулся, заметил собственное отражение в стекле книжного шкафа.
Не мешало бы сбросить килограммов десять-пятнадцать. В отличие от сухощавого дяди Павел постепенно превращался в толстячка.
Впрочем, собственная внешность его беспокоила мало.
Телефон зазвонил, Павел подошел к столу. Номер на экране высветился незнакомый.
– Да, – неохотно ответил он.
– Пашенька! – ласково откликнулся женский голос, слышать который не хотелось. – Здравствуй.
– Привет, – обреченно выдохнул он.
– Как дела, сынок?
Когда она называла его сынком, у Павла от отвращения перехватывало дыхание.
– Что тебе надо?
– Паша… – Голос стал несчастным.
– Что тебе надо?
– Не могу дозвониться Юлию…
Сейчас у нее на глазах наверняка появились слезы. Их общение всегда заканчивалось ее подступающими слезами, которые она пыталась скрыть. А может быть, наоборот, пыталась слезами вызвать жалость.
– Подожди! – перебил Павел, вспомнив, что номер на экране высветился российский. – Ты в Москве?
– Да, я приехала в Москву неделю назад. Устроилась в отеле.
Она никогда не останавливалась у Юлия, только в гостиницах, даже когда была жива бабушка, а маленький Павел еще не ненавидел свою мать. Она приносила ему игрушки, и они гуляли где-нибудь в парке.
Тогда он очень по ней скучал.
Ненавидеть ее он стал лет с семи.
– Юлий умер.
– Что?! – прошептала мать. – Когда?