Когда поют цикады - стр. 8

Вернувшись в школу, Люська узнала, что по её совету класс делает теперь игрушки из папье-маше, и что Кате Лукьяновой отец откуда-то из города привёз блёстки и коробку красок на множество цветов, а значит новогодние украшения для ёлки у них получатся не хуже, чем у третьего «А».

Ребята приветливо встретили Люську, что было ей не очень привычно, она всегда предпочитала быть в стороне, а теперь все спрашивали совета, интересовались, что еще она знает про изготовление украшений своими руками. И Люська, немного осмелев, стала рассказывать, что еще она видела в журнале за декабрь прошлого года.

– Как ты всё это помнишь, – удивлялась Вера, – Я вот и не запомнила, хотя тоже его читала…

А ещё Люська узнала, что у них в классе появился новенький. И так как Люська долго отсутствовала, новенького посадили за её парту, поэтому теперь это был её новый сосед. Новенького звали Макар, и это был еще один повод, иногда его и за это дразнили мальчишки, спрашивая, куда он «гонял телят». Но главным поводом для насмешек было то, что голова Макарки была наголо выбрита и во многих местах вымазана зелёнкой, за что его и дразнили «лишайным».

Новой своей соседки по парте Макарка стеснялся и сидел на самом краешке скамьи, стараясь не глядеть на Люську.

– Повезло тебе, «лишайный», – крикнул ему первый классный заводила Сёмка Черпаков, – У Люськи всегда можно списать, она никогда не делает ошибок и вообще отличница!

Макар густо покраснел, потому что не далее, как только что на арифметике списал у Люськи решение задачи, и она это прекрасно видела, но не стала закрываться от соседа. Просто на перемене она внимательно посмотрела на него, открыла свою тетрадь и объяснила всё решение.

– Ну что, понял? Если непонятно, я могу еще раз объяснить, на другом примере, – спросила Люська.

– Понятно, – пробурчал недовольно Макар, потому что видел, как хихикают и перешёптываются в углу его «недруги», по чьим лицам сразу было понятно – придумали новый повод его задразнить.

Но потом он посмотрел на спокойное и невозмутимое лицо Люськи, о чём-то подумал и сказал ей:

– Спасибо, Люся. Ты прости… что я списал на уроке. Просто мне нельзя двойки получать. Мама расстроится, и снова станет плакать.

– Ничего. Но ты лучше не списывай больше, наш учитель Аркадий Ильич, строгий, не любит, если списывают. Лучше скажи, что тебе не понятно, он сам тебе всё объяснит, потому что всегда говорит – мы пришли в школу, чтобы научиться, а он сам – чтобы научить.

– Хорошо. Спасибо тебе.

Теперь их соседство стало для обоих не таким уж и неловким, а через некоторое время все в классе привыкли и к новенькому, и к тому, что на перемене Макарка часто остаётся за партой и слушает пояснения соседки, а после школы они вместе отправляются по улице в сторону своих домов.

– Люсь, а что за мальчик с тобою вместе из школы возвращается? – спросила как-то бабушка, – Это не приезжих ли сынок, которым половину дома на Досовской недавно выделили?

– Да, это он, Макар Бурков. Его посадили со мной за одну парту, – кивнула Люська.

– Смотри, не обижай его, – грустно покачала головой бабушка, – Ему и так досталось, бедному.

После бабушка рассказала, почему же «досталось Макарке, чего не каждый ребёнок сдюжит». Рассказывала она Таисии, и Люська, слышавшая эту историю лишь украдкой, тогда не всё поняла, некоторые вещи она осознала, лишь повзрослев.