Когда побегут мурашки - стр. 17
– Димочка, ты учиться пришёл или жениться?
– Если выйдешь за меня, то женюсь, – подыграл Дима.
– Лучше я на резинке для волос повешусь, – хохотнула бойкая девчонка.
– Лучше, вешайся или не спеши отказывать. Цена на тебя с каждым днём всё ниже. Старость не дремлет, она крадётся.
– Тоже мне, философ нашёлся, – отозвалась она и запустила в него тряпку. Тряпка, испачканная мелом, вляпалась в его рубашку и упала на колени, оставив на джинсах следы белого порошка.
– Рискуешь, Светик, – улыбаясь, пригрозил он. – Эта рубашка стоит дороже твоей жизни.
– Поцелуй меня и помиримся, – уколола Света. Дима резко встал с места и тут в класс вошёл учитель математики – высокий подтянутый и улыбчивый Артём Игоревич. Он настолько был своим, что его можно было описать тремя качествами: молод, раскован и непробиваем.
– Извинения, ещё не приняты, – сообщил Дима, пока учитель шёл к столу, на ходу, приветствуя учеников.
– Было бы, за что извиняться, – огрызнулась она и поспешила к своей парте, бросив мимолётный взгляд на Репнина и это короткое мгновение явило ей озорное подмигивание и загадочную усмешку шального одноклассника.
Дима вымучил экзамен и, теперь, сидя с Антоном на крыше, пытался объяснить происхождение своих ранений. Врать другу он не хотел, но и рассказать всего не мог, пока, поэтому умолчал о многом и поведал, лишь малое: Шёл в кафе, случайно встретился с Дарьей Николаевной, пошёл провожать и нарвался на бешеного мужика.
– Хотел без меня в кафе поесть? Это же – наше общее место. Почему не позвал?
– Не хотел срывать тебя из дома. Мама Лариса, наверно, шикарный ужин приготовила. Чего тебе химией давиться. У тебя дома – обилье жратвы, а у меня в графских развалинах – пустой холодильник.
– Эй, бездомная псина, не надо жить в одиночку. У тебя есть я. Заруби это на своём залатанном носу. Наши двери всегда открыты для тебя. Почему я вчера не позвонил тебе, – пожалел он. – Мама спрашивала о тебе, словно чувствовала, что с голоду загибаешься. Антон кинул руку на плечо друга и привалил его к себе. – Кстати, кто тебя латал?
– Сам, – соврал Дима.
– Блин, стану писателем, напишу книгу о том, что все родители должны быть Человеками, ибо звери, уже существуют.
– Не перегибай палку, друг. Мои родители меня любят, только сильно заняты, поэтому, я получаю больше денег, чем внимания. Но, я не обижаюсь. Не бери в голову.
– Точно. Люди, занимающиеся наукой, настолько сухи, что их размочат только детские слёзы, а ты не умеешь плакать. Хотя, – Антон пристально посмотрел другу в лицо. – Может, ночами поскуливаешь?
– Пойдём, сказочник. – Дима рванулся с места и Антон встал следом.
Дарья Николаевна доживала свой выходной день. Отложив в сторону важные учительские дела, она полу прилегла на высоких, прислонённых к спинке кровати, подушках. Рука скользнула на маленький столик возле кровати, пальцы объяли корешок тома, поднесли к согнутым коленям и открыли книгу в том месте, где коротким язычком пламени, краснела атласная закладка. Мудрые мысли глянцевых листов, так манящие прежде, сбавили тяготение и собственные мысли, странные и запутанные, заполнили голову. Прежде, ни один мужчина не влезал в её голову так глубоко, но этот невежественный и озорной мальчишка ворвался и поселился там, не спрашивая разрешения и не утруждая себя простым человеческим тактом.