Когда папа варвар - стр. 34

- Конечно, ведь ты попал в интернат по ошибке, - с трудом сглотнула подступивший к горлу ком. – Зато теперь, когда ты дома, всё встало на свои места.

Илладар встрепенулся. Обернулся ко мне, его глаза сияли счастьем, и тут его лицо снова начало меняться! Только теперь оно решило принять облик Рандэла.

- Ничего себе! – воскликнула Беренгария. – У меня теперь что, два сына? Как бы мне вас не перепутать!

Я испугалась реакции Ильи, но тот понял по интонациям своей тёти, что то была лишь шутка, и специально засунул палец в рот и сказал:

- Зя.

На этом мы не выдержали и расхохотались. Весело, заливисто, а я с элементами истерики. Потому что это было невероятное облегчение! Илюша сейчас сделал большой шаг и к раскрытию своей удивительной сущности, и к нормальности. К здоровому чувству юмора.

Боже, как это хорошо!

Рандэл, кстати, тоже принялся смеяться, а потом и вовсе подполз к Илье, оперся об него и начал подниматься на ноги. Тот замер от неожиданности, втянул носом воздух, явно учуяв приятный молочный аромат младенца, растерянно посмотрел на меня. Теперь уже вновь своим лицом.

- Ух! – Рандэлу эти метаморфозы явно понравились.

Он потянулся ручкой к щеке Илладара, потыкал в неё пальцем, ущипнул, а мой воспитанник и рад – снова поменял лицо, только на моё.

Ух ты, похоже, он начинает постепенно овладевать своими химероидными способностями! 

Вечер этого донельзя насыщенного дня прошёл просто замечательно. Я даже забыла, что есть Зигвальд и прочий геморрой! Особо приятным событием стало купание. Я так боялась, что Илюша откажется забираться в ванну, но ошиблась. Тот не любил лишь большую открытую воду, а вот в тёплой ванне да еще и с пеной он с радостью помылся, а потом даже согласился посидеть один, пока я тоже моюсь.

О, это было истинное блаженство! Расслабиться, помыть нормально голову и при этом не бояться, что кто-нибудь вломится сюда и начнёт качать права. Нет, пусть этот невыносимый Зигвальд спит в своей комнате, моется в своей ванной и дышит своим перегаром. Без нас. Мы уж как-нибудь здесь побудем, пусть в этой комнате не такой красивый вид из окон.

Как-нибудь переживём!

 Когда я вышла из ванны, Илюша уже спал. Он снова обнял мою подушку, закинул ногу на одеяло и улыбался. Честное слово! Улыбка его была легка, кончики губ подрагивали, глаза шевелились под веками. Наверное, ему снилось что-то очень приятное.

Похоже, Рандэл станет нашей палочкой-выручалочкой в восстановлении самооценки, осталось только с отцом разобраться. Я настолько воодушевилась улыбкой Илюши, что села за стол, взяла лист бумаги, карандаш и принялась составлять тезисы, с помощью которых собиралась разъяснить Зигвальду, в чём он не прав.

Список получился внушительный, и основное место в нём занимало то, что любовь ребёнка к родителям, особенно к матери, безусловна. Плевать, что она что-то сделала не так, он её любит. И то, что собственный отец казнил его мать, вычеркнуло его из списка объектов этой самой безусловной любви.

Что в таком случае делать? В первую очередь не кричать. Вести себя адекватно, не давить, а лучше всего признать свою ошибку, попросить прощения и поклясться больше так никогда не делать. В смысле не отрубать головы.

Не знаю, как последнее вообще возможно в этой варварской стране, но как-то надо выкручиваться. Боюсь, у Илладара тема казни до конца жизни останется табу. И, на самом деле, это правильно с точки зрения гуманности.