Когда оживают легенды - стр. 51
Джон Бартон, лейтенант шестого кавалерийского полка под началом полковника Гринвуда из форта Фэттерман… Думал ли он, что влипнет в такую скверную переделку?..
Глава 17
Неожиданно дверь крайнего номера на втором этаже распахнулась, и на лестницу, ведущую в зал, выбежала леди Мэдиссон. Щеки ее горели от страха и возмущения.
Всё это время находясь в отведенном ей номере и слушая невообразимый шум происходящего, Полли чувствовала себя как на иголках, до смерти перепуганная волчьими нравами пограничья. Она сидела тихо, как затравленный зверек, боясь показать и носа. Но когда слух ее уловил голос приглянувшегося лейтенанта и когда затем Полли поняла, что грязная толпа внизу измывается над ним и его пленником, всё точно оборвалось в ней. Едва не подвернув ногу, она соскочила с кровати и босая, с распущенными волосами, выбежала на балюстраду.
– Остановитесь! – крикнула девушка срывающимся голосом.
Реакции не было. В дымном зале стоял кавардак, слышались портовая брань, крики, от которых сердце девушки забилось еще сильнее, а в горле застрял ком. Вся эта грызня и свара была непонятной, пугающей и чужой. Эти крупные мужчины в рванье, в драных широкополых шляпах и шапках, с дерзкими глазами, потрясающие оружием, опрокидывающие столы и стулья, харкающие скверной, шокировали Полли. Преодолевая страх, она сбежала на несколько ступенек вниз, рискуя упасть, перегнулась через перила и, набрав в грудь побольше воздуха, закричала снова, срываясь на визг:
– Останови-и-тесь! Останови-и-тесь!!!
Услышав, наконец, женский крик, мужчины, с трудом приходя в себя, по одному начали выбираться из рычащей, стонущей своры дерущихся. Побоище в конце концов улеглось, и все с изумлением воззрились на неожиданно и неизвестно откуда появившуюся юную леди.
Полли чувствовала, как к ее лицу волнами подкатывает жар. Ей хотелось убежать, скрыться, чтобы не ощущать на себе эти липкие вопрошающие взгляды. Ее вдруг охватил судорожный предобморочный трепет. Страх ледяной рукой сдавил грудь. Колени точно одеревенели, перестали сгибаться. Красные, распаренные мужские лица, как в дурном сне, сливаясь, поплыли перед глазами. Она пошатнулась и уцепилась за перила, чтобы не упасть. Бежать!.. Прочь, прочь… Нет! Нет сил…
И вдруг глаза ее увидели там, внизу, среди этих обезумевших, ЕГО – беспомощно раскинувшего руки, окровавленного. Сердце сжалось. Дрожащей рукой она скомкала ворот просвечивающей батистовой сорочки и еле слышно пролепетала:
– Джентльмены, что вы делаете?.. Это чудовищно… Это же… убийство! Опомнитесь, мы христиане… Ужели в ваших сердцах нет ни капли милосердия?
Грубое мужичьё насмешливо и сладострастно осклабилось. Трепет и ужас хорошенькой леди, ее полная беспомощность и стыдливость просвечивающей наготы тешили и будоражили кровь не хуже доброго виски. На тупых самодовольных физиономиях всё явственнее проступала откровенная похоть.
Полли до крови прикусила губу, инстинктивно подалась назад, ступенькой выше, и похолодела: сзади протяжно скрипнула дверь, и сразу же вслед за этим раздались поспешные нетвердые шаги. Девушка в смятении обернулась, готовая закричать,– к ней, держась за сердце, прихрамывая, семенил мистер Паркер с накидкой, переброшенной через локоть.
– Возьмите, мисс,– только и смог проговорить он страдальчески дребезжащим голосом и понуро опустил голову.