Когда оживают легенды - стр. 43
– Это Миссури, джентльмены! – вдохновенно выдохнул кто-то рядом.– Дальше будет Канзас, на север Небраска и Южная Дакота.
– А вам куда, мисс?
Полли вздрогнула от внезапного вопроса. Рядом стоял, опираясь на длинный ствол оленебоя, седой зверобой; его енотовая с мордочкой и полосатым хвостом шапка была небрежно сбита на затылок.
– В Монтану, в Рок-Таун,– сбивчиво ответила она, радуясь хоть какому-то знакомству.
– О, это не близко, мисс. Опасное путешествие. Вы, конечно, не одни?
– Нет, у меня нанят возница, он когда-то бывал в тех местах. Мне рекомендовали его в Иллинойсе…
– Ну, ну,– недоверчиво покачал головой траппер и пожелал ей доброго пути.
А дальше загудели большие сигнальные “рога”, и помощник паромщика, коренастый малый с огромным, из листовой меди рупором, объявил порядок схода на берег. Но его, похоже, никто не слушал, все продолжали возбужденно, со слезами на глазах всматриваться в растущий берег и что-то кричать. И вновь гудели сигналы; и вновь плакали дети, надрывно ревела напуганная скотина, лаяли привязанные к поручням своры лохматых собак, кричали чайки, а до слуха долетали пугающие и манящие обрывки слов:
“Не знаю, не знаю, амиго, без скальпа на моем веку выдюжило всего трое, и одним из них был мой дед…”, “Форт-Морган…”, “Саут-Платт…”, “Колорадо…”, “Не будь идиотом, сынок, берегись команчей >74, а еще больше апачей … >75”, “Капсюльная винтовка? Нет, не верю!..”, “Я свою питтсбурговскую пулелейку не сменяю на твою ретивую кобылу вместе с седлом…”, “Эх, мне бы только добраться до Грейт-Венда! Это, говорят, недалеко от Хатчинсона и Смоки-Хилл…”, “Дурак, Смоки-Хилл – это река, а она длинная…” “Но там мой дядя и старший брат Том, они охотники на буйволов…”, “Эх, заживем! Только б не убили!..”, “Помни, что тебе всегда говорили мама и падре Родриго: “Везде воры, Хосе! Господь на небе, а на земле убийцы и подлецы!””
Полли бегло огляделась, словно ища поддержки. Все пассажиры были на взводе, в глазах горел лихорадочный блеск и такое желание одолеть любую трудность, любую высоту, что девушку внезапно охватил страх, настолько острый, что она едва не разрыдалась. И уже позже, пересекая Небраску, анализируя свое состояние, она сумела ответить себе: “Я просто испугалась того, что во мне нет такой веры и такой любви к жизни”.
Полли допила совсем остывший кофе и отодвинула чуть тронутый бизоний язык. Воспоминания совсем лишили ее аппетита. Борясь со своей мучительной слабостью, она ост-ро и ярко проникла в сущность своего положения. “Ах, если бы были живы родители… – в очередной раз с горечью подумала она,– всё, решительно всё сложилось бы иначе в моей жизни… Но папа погиб в битве при Чикамоге >76 три года назад, а мама… – глаза затуманили слезы,—она умерла совсем молодой, когда мне было шесть, а отец купил дом в Цинциннати” .
Но в Огайо, после гибели отца, она жила не долго. Дом был быстро продан, а брат отца, дядюшка Рэлли, энергичный предприниматель, живший где-то на западе в Монтане, взялся хлопотать за свою племянницу. Потом наступила беспросветная полоса жизни в тихом и сером провинциальном Иллинойсе. Дни сменялись днями, мало радуя Полли. Дисциплина амбициозного старушечьего колледжа в маленьком городке под названием Джэксонвилл>77 мало чем отличалась от строгости и чопорности Пансиона благородных девиц мисс Мэдфорд в Огайо. Те же предметы, только расширенной программы, те же обязанности и задачи: как подобает носить леди кринолин, как держать подбородок, нудная зубрежка латыни и греческого и много всего другого, от чего у Полли болела голова, а в душе зарождался простой, но искренний вопрос: “Зачем?” Да и сама мисс Боуэр, ее наставница, мало чем отличалась от мисс Мэдфорд. Такая же высушенная мумия в юбке, с узкими, не знающими помады и поцелуев губами, с великим самомнением, которое вряд ли вместилось бы в голове самого генерала Ли