Когда никто не видел - стр. 27

Как оказалось, у нас много общего. Мы обе обожаем пиццу с сыром и любим рисовать. У меня-то получается разве что неплохо, а вот у Вайолет выходит действительно потрясающе. Она показала мне несколько фотографий, которые сделала в своем ноутбуке. Я посоветовала ей, когда вырастет, обязательно заняться комиксами. От этих слов Вайолет вспыхнула, но я точно знаю, что она оценила комплимент.

Потом я призналась Вайолет, что ненавижу волейбол, и она ответила, что тоже не любит командный спорт. Я сказала, что мой любимый предмет в этом году – обществознание и единственный минус, что с нами учится Джордин.

– Ну, не так уж она и плоха, – заметила Вайолет. – На днях помогла мне открыть шкафчик. К тому же в эти выходные я собираюсь к ней в гости. А ты в курсе, что ее дедушка владеет баром?

Меня так и подмывало сказать: «Ха, когда свой шкафчик пытаюсь открыть я, Джордин чморит меня без зазрения совести, но, когда помощь нужна другим, она сама милота».

Я хотела предупредить Вайолет, чтобы была поосторожнее, поскольку Джордин двулична и коварна. Я могла бы рассказать, как во втором классе Джордин подложила мне на стул шоколадное пирожное как раз перед тем, как я села, и выглядело так, будто я наделала в штаны, а еще о том, как жестоко она вела себя на волейбольной тренировке.

Но больше всего мне хотелось поведать Вайолет, как в прошлом году Джордин увела Гейба у Джеммы, которая якобы была ее лучшей подругой. Джемма первая заметила Гейба, и они вроде как «встречались», что полная ерунда, поскольку в пятом классе это означает лишь сидеть рядом на школьных футбольных матчах.

Потом Джемма заболела мононуклеозом, а когда через несколько недель вернулась в школу, Гейб уже встречался с Джордин. Джемма целую неделю с ней не разговаривала, а Джордин, как всегда, изображала из себя невинную жертву. Как будто Джемма сама во всем виновата. А та, конечно же, простила подругу.

Честно говоря, я бы на месте Джеммы, наверное, поступила бы так же. Кому охота враждовать с Джордин.

Но не успела я раскрыть Вайолет глаза, как в дверь постучала сестра и крикнула, что за Вайолет приехала мама.

А потом зазвонил домашний телефон, я подошла ответить и сто раз переспрашивала, но на другом конце провода молчали, поэтому я просто повесила трубку.

Это происходило раз пять, пока не вмешалась мама и не заявила звонящему, что у нас есть определитель номера и она сообщит в полицию о домогательствах. Определителя у нас нет, но телефонные звонки прекратились. Бьюсь об заклад, это была Джордин.

Томас вытаскивает мокрую куртку Джордин из стиральной машины. Кровь, похоже, полностью отмылась. Он подносит ткань к самому лицу, чтобы лучше рассмотреть. Тянет залить пятно отбеливателем, но он быстро отказывается от этой идеи. Подумаешь, пятнышко крови. У детей то и дело течет кровь. Вот и оба сына в детстве вечно ходили заклеенные пластырем, поскольку собирали все порезы, царапины и ссадины.

Но мучительные сомнения продолжают тесниться в голове. Как бы Томас ни любил внучку, дьявольская жилка в ней всегда была. Острый язык и вспыльчивый нрав. Как-то раз – Джордин тогда не было еще и шести – позвонили из подготовительной школы и сказали, что внучка до синяка ущипнула одноклассницу.