Когда надежд не остаётся - стр. 19
4 глава
Мэри снится, что грудную клетку словно сдавливают со всех сторон. Тяжело и больно дышать. Чувство одиночества и невыносимой тоски заполняет всё её существо, и вроде как это ей снится, но ощущения реальнее чем те, когда она бодрствует. Мэри еле сдерживается, чтобы не скулить, как побитая собака. Так дерёт изнутри.
Она открывает глаза и видит пальмы. Ярко-зелёная листва практически заслоняет небо, оставляя только парочку щелей, сквозь которые пробивается ядрёное, не похожее на сеульское, солнце. Мэри жмурится от рези в глазах и опускает взгляд ниже, провожая ветви с крупными листьями и толстые чешуйчатые стволы. Краски на этот сон не пожалели. Мэри впитывает в себя оттенки изумрудного и салатового, пока смотрит на зелень под ногами – острые наконечники травы и извивающиеся лианы. Изредка, островками, виднеются не менее яркие цветы – голубые, розовые, жёлтые.
Мэри словно попадает в свои картины, наблюдая за богатством красок. Она идёт вперёд, продираясь сквозь плотную листву и запутываясь ногами в лианах, чтобы узнать куда же она попала. В нос бьёт концентрированным запахом каких-то сладких соцветий, зелени, а ещё влаги. Мэри вдыхает жадно, пытаясь заполнить воздухом лёгкие. Она сдирает в кровь локти и плечи, которые не скупясь оглаживают широкие листы и немилосердно хлещут ветки. Но физическая боль не идёт ни в какое сравнение с духовной. Заживить кровоточащие раны возможно, а вот раздвинуть грудную клетку, чтобы не давило так сильно, чтобы не было так тяжело на душе – из области фантастики. Не зря последняя всегда не нравилась Мэри. Слишком неправдоподобная.
Пробираясь сквозь тропический лес, Мэри в какой-то момент будто выныривает из озера на поверхность, замечая впереди, в щелях между деревьями, синюю даль. Она ускоряет шаг и вскоре буквально вываливается из стены листвы, падая на колени в песок. Шум листвы и леса остаётся позади, а на замену ему приходит грохот разбивающихся о скалистый берег неподалёку волны. Куда ни глянь – вода. Голубая, лазурная, с зеленоватыми и синими оттенками. Красиво, как на картинках в интернете, где рядом с таким изображением пишут что-то вроде «Незабываемый отдых на Карибах». Но почему-то глядя на этот пейзаж у Мэри в горле поднимается комок и хочется уже не только скулить, а рыдать в голос. От безысходности и нечеловеческой, звериной тоски.
Просыпается Мэри разбитая и с мокрыми глазами.
В четверг Майкл приезжает вовремя и сразу после завтрака ждёт Мэри в палате. В комнате пусто и пахнет какими-то благовониями, а не, как везде в клинике, лекарствами. И уж насколько Майкл не особо внимательный человек, но даже он замечает это отличие. Как и то, что кроме запаха в палате ещё произошли изменения: на подоконнике появился горшок с цветами, и один из стульев исчез. Пока Майкл вспоминает и сопоставляет данные у себя в голове, Мэри бесшумно заходит в дверь, чем сильно пугает его. Кошки со своими мягкими лапами и то двигаются громче.
– Привет, – максимально спокойно приветствует Майкл, когда сердце перестаёт неистово биться где-то в горле от внезапности её появления. Ему не хочется выдавать, что он испугался, и, кажется, у него получается.
Мэри кивает в ответ и улыбается. Она отставляет стул и, придвинув мольберт к койке, садится на неё, в этот раз поворачиваясь боком. Берёт в руки палитру и выдавливает на неё немного краски из разных тюбиков.