Когда мертвые заговорят - стр. 11

– Ты должна понять одно: твоя мать – Мэгги. Без разницы, что говорят. Мэгги твоя мама. Она любила тебя больше всех на свете. Это то, что важно. Тебе все ясно?

Я думала об этом слишком долго. Всю дорогу сюда. Вечность. Но этого оказалось недостаточно, потому что сейчас не знала, как отреагировать на признание миссис Нэтвик. Не знала, что именно сказать, какую эмоцию отразить на лице. Сердце сжалось в один миг, я перестала дышать. Чтобы не упасть, я опустилась на рядом стоящий стул и безвольно откинулась назад. Отрицательно покачала головой, но возражать было поздно – все слова были сказаны и услышаны.

Миссис Нэтвик замешкалась, затем поставила напротив меня стул и опустилась на него, стукнувшись коленями о мои.

– Кая, солнышко мое. – Миссис Нэтвик наклонилась и положила сухую, пахнущую кремом ладонь на тыльную сторону моей ладони, перемотанной бинтом. Пора бы его уже снять, ведь драка с Кирой была очень давно – тысячу лет назад – и раны затянулись. Просто сил не было. Сейчас я убрала руку из-под руки миссис Нэтвик и развязала бинт; сжала его в кулаке так, что выступили вены. Миссис Нэтвик, следящая за моими движениями, ничего не произносила. Осторожно раскрыв мой кулак, она взяла бинт, выкинула его в мусорное ведро под раковиной и обернулась, воскликнув:

– Какие же холодные у тебя руки! – Она не стала спрашивать, почему я приехала без верхней одежды, почему сижу на ее кухне в тонком свитере. – Приготовлю тебе чай. Горячего и с сахаром. Ты не любишь, но он поможет взбодриться.

Я бесстрастно молчала, и она снова начала:

– Кая, ты уже взрослая, поэтому должна все понять. Твоя мама не стала бы тебя обманывать, не будь на то причин. Понимаешь? Твоя мама не могла сказать. Я тебе клянусь, – с жаром продолжила миссис Нэтвик, и ее голос надломился. – Я обещаю, Мэгги любила тебя больше всех на свете. Она бы огорчилась, если бы узнала, что ты злишься на нее.

– Я не злюсь на нее.

Я впервые что-то произнесла. Пять часов ни одного словечка, и вот открыла рот, и слова оцарапали горло. Я вздохнула, пытаясь сообразить, куда смотреть, но краем глаза все-таки уловила перемену в лице миссис Нэтвик: она сперва замешкалась, а затем осторожно переспросила:

– Не злишься?

Я устало покачала головой, затем достала из кармана штанов таблетки и проглотила одну под внимательным, настороженным взглядом. Миссис Нэтвик просто не могла понять, что я чувствую, а я не могла, да и не хотела объяснять. Нет таких слов, чтобы описать ей мои чувства. Я – холодный рассудок. Я пытаюсь везде мыслить здраво. Но шутка в том, что я, оказывается, изначально не была здорова. Так-то.

Помолчав около пяти минут, я сказала:

– Неизвестный – это я.

Когда я с трудом выговорила последнее слово, наши с миссис Нэтвик взгляды встретились: мой – мертвый взгляд черных зрачков, и ее – дикий страх и растерянность. Я продолжила:

– Это я его дочь, миссис Нэтвик. Я столько времени искала ее, столько времени гадала, кто она, но оказывается, ответ действительно всегда был перед моим носом – это я. Я скрываюсь под маской, я его дочь, я – Неизвестный. Да, Аспен был прав. – Я поднялась на ноги, почувствовав во всем теле небывалую энергию. Кровь вскипела в венах, наполняя меня решимостью. – Мне нужно домой. Мне нужно в Тайную квартиру. Мне нужно… поговорить с Аспеном. Он обо всем догадался.