Когда говорят ружья - стр. 6

Рвотный позыв повторился. Голос папаши Леоне прозвучал над самым ухом и как-то обыденно:

– Перед смертью его пытали.

– Вижу, – отозвался я, пытаясь взять себя в руки, – тело разорвали машиной.

– Нет, – пожал плечами Леоне. – Это была казнь. Следы пыток на лице. Видишь сигаретные ожоги? На веках, на губах… А еще отрезаны оба уха.

С этими словами он вынул из кармана страшную находку и бестрепетной рукой приложил к ране. Выпрямившись, оглядел поляну и скомандовал:

– Уходим, Ллойд. Здесь больше нечего делать. Они могут вернуться.

– Кто?

– Те, кто его убил. Разве не слышишь?

Я затаил дыхание. Где-то вдалеке, но не со стороны шоссе, тарахтел мотор. Черт! А что, если эти ребята и впрямь решат приехать сюда и замести следы?

Обратно мы двигались едва ли не бегом. Не помню, как преодолели болота. В голове стучала мысль: «Скорее домой! Скорее!». Не хотелось стать жертвой чужих разборок.

Леоне остановился неподалеку от фермы. В просветах между деревьями угадывалась знакомая крыша.

– Что такое? – спросил я, согнувшись пополам и уперев руки в колени. Из горла вырывался страшный свист.

Джузеппе молча указал куда-то вниз и вбок. Я присмотрелся – в зарослях малины распростерлась девушка. На изодранной блузке кровь. Прострелянная грудь медленно вздымалась, а изо рта едва заметно шел пар. Жива!

Рядом лежал пистолет-пулемет системы Томсона – грозное оружие, которое трудно представить в девичьих руках. В траве поблескивало. Что это?

Мой спутник наклонился, и в его пальцах сверкнул маленький необработанный бриллиант.

– Возьмем ее с собой, – сказал я и сам удивился, насколько твердо прозвучал мой голос. После минутного молчания папаша Леоне виртуозно выругался.

На закате долгого дня мы с Джузеппе склонились над девушкой, что лежала на кровати. Гадали, как ей помочь. Ясно одно: если не извлечь пулю, дамочка умрет. Я считал, наша гостья не доживет до утра, а папаша Леоне, лучше разбирающийся в анатомии, заявил, что она не протянет и пары часов.

– Ближайшая больница в Байвуде, если ехать всю ночь… – начал я и осекся.

Леоне покачал головой. Без слов было понятно, о чем он думает: перевозить раненую в таком состоянии опасно. Не довезем. Ехать за доктором не вариант, упустим время! Да и к чему втягивать славного мистера Дженкинса?

– Послушай, – мрачно сказал Джузеппе. – Оставим как есть. Для того, что мы собираемся сделать, нужен навык. Одно неверное движение и…

Я пришел в ужас:

– Как ты можешь быть таким чурбаном, Джо? Не попытаться спасти человека, дать ему умереть – все равно что спустить курок.

В глазах Леоне блеснуло пламя.

Казалось, мои слова развеяли его сомнения. Нашли болевую точку. Старый разбойник попросил нагреть воды, принести тряпки, острый нож и керосиновую лампу. И хотя внешне он сохранял спокойствие, было заметно, что ярость едва не выплескивается наружу. Дай ему волю, и Джузеппе придушил бы нас обоих: незваную гостью и меня, единственного друга.

Спустя четверть часа всё было готово. Мы, тяжело дыша, словно глубокие старики, перенесли полуживую девушку в столовую. Обеденный стол вместил маленькое хрупкое тело.

Наблюдая за умелыми действиями папаши Леоне, я впервые смог рассмотреть ее. На дамочке была черная короткая юбка (как по мне, ужасно неприличная) и блузка в мелкий горошек. Лицо исполнено утонченной нежности, словно у «Леди Лилит» с картины Россетти. Супруга любила его работы. Но самое примечательное – прическа. Богом клянусь, прежде не видел у молодых девушек столь короткой стрижки. Точь-в-точь как у морпеха!