Когда часы пробьют вчера - стр. 20
– Ай, что ты, морэ! Кто владеет жизнями, тому не по чину расшаркиваться.
Боль на секунду отразилась на его лице, и он стал ещё отстранённее.
– Я обознался, – я отметила, что за ошибку он уже не стал извиняться. Когда понял, что перед ним не та, о ком он подумал.
Да, Совины умеют делать говнюков и из сладких малышей.
– Что за цирк ты устраиваешь? – прошипел мне на ухо комиссар, когда утопал младший Совин. – Ты можешь здесь разговаривать нормально? Или тебе не нужна эта работа?
Честно говоря, работа мне не нужна. То ли дело – оплата, которую я намерена стребовать. Напомнила себе вторую заповедь: “возлюби ближнего твоего, как самого себя”. До такой великой любви к комиссару мне, конечно, далеко, но начинать-то надо с малого. Пока с него хватит улыбки.
– Комиссар советует мне изъясняться, как высокородной терхе? Со всеми-чего?
– Вот! Ну вот! Ну можешь же, когда хочешь, так его за ногу! Мы же не о роли в балагане договариваемся. Ему нужна жена, покажи ему, что ты идеально подходишь.
Сюр: я идеально подхожу на роль его жены, только как жена я ему не подхожу.
– Хорошо. Сделаю, как просите, господин начальник, – мы получили пропуска и вошли в лифт последними, основательно добавив неудобств местным пассажирам, комиссарским животом.
Неумолимой и бескомпромиссной людской массой меня прижало к потному мужичку средних лет. Дрожащей рукой он держал свой мазфон, выслушивая кого-то по видеозвонку, в наушнике орали:
– Всё узнай! Мы платим бешеные бабки за сейф! Пусть всё покажут и расскажут. Пусть докажут, что они гарантируют сохранность…
Мужичонка крякнул и поправил наушник. Техника дала сбой, и грозный господин заверещал на весь лифт, первые секунды и не догадываясь, что приобрёл разом с десяток слушателей. Мой неудачливый сосед судорожно колупал свой гавёный наушник, размахивая потными подмышками, вспотел ещё больше – по вискам у несчастного текло. Наконец, случилось закономерное – телефон выскользнул из его рук. Ожидаемо – в мои. Первым делом я “случайно” сбросила вызов и вернула соседу мазфон.
Вот, даже свой план добрых дел на сегодня выполнила.
Ай да я! Ай да, молодец!
Раздражение на лице того, которого только что всякое-чего и в хвост, и в гриву, пусть и виртуально, даже если и фигурально – не моя забота. Люди не всегда понимают, что для них лучше. Здесь даже не нужно быть временщицей.
А вот кем здесь быть хорошо – так это зеркальщицей. Господь всемогущий! Сколько здесь зеркал! Стоило выйти из лифта – мне поплохело. Настолько, что, кажется, все эти зеркала сейчас сойдутся в центре и раздавят меня ко всем чертям.
– Ты напряжена, – буркнул комиссар, идя по белоснежному холлу. Взял меня за руку и остановился. – Ледяная! Да что с тобой?
Я только чувствую, как капля пота течёт по виску, но не могу её смахнуть – руки не слушаются.
– Зеркала…
– Так его за ногу! Так ты не прикидывалась? – то, что я сейчас стою – целиком и полностью заслуга комиссара. – Всё это твоё: не войду, пока не завесишь зеркало… – я только башкой мотнула. – Как же мы… как же ты тогда, так его за ногу, собралась жену его отыгрывать? Пошли отсюда!
Словно каждый сосудик, каждая мышца внутри меня замерли от напряжения. Не могу. Пальцы обескровели, и голова кружится.
– Нет. Дай мне пару минут тишины.
Одиннадцать лет я пряталась от них, боясь каждого шороха, что вот сейчас, именно в эту секунду вернётся былая магия, и из этого зеркала витрины бутика выйдет охрана Совиных и вернёт меня назад.