Кофейникс - стр. 20
– Что же… уважаемый Универсум… начинаем наш урок, посвященный вопросам, как заинтересовать людей в изучении…
– Боюсь, ваш урок не понадобится…
– Ну, здесь вы ошибаетесь… надо как-то научить людей…
– …они уже научились…
– Это как же это?
– Они здесь… они вместе со мной… они уже научились… Наконец-то вы можете отдохнуть…
Тетёсень
– …а сегодня был маленький снег.
Тут же поправляю:
– Денечка, нельзя так говорить, не маленький снег… ну… мелкий, небольшой…
– Но он правда, правда маленький! Ему еще только пять лет, он даже в школу не ходит!
Киваю:
– Ну конечно, где ж ему в школу ходить, он же снег…
– Тетёсень, тетёсень, а почему снегу в школу нельзя?
– Ну как же… то школа, а то снег…
– Ну, тетёсень, ну почему-у-у-у?
И не могу ему объяснить, что снегу в школе быть не положено…
– Тетёсень, а мы со снегом в снежки играли!
– Ой, какой ты молодец, Денечка…
Говорю так, чтобы Денечка не услышал, что мне страшно. Пусть Денечка думает, что хорошо все.
Добавляю:
– И снег… молодец…
– А снег молодец, а снег меня обыграл, он мне мат в три хода поставил!
Пытаюсь понять, что это за игра такая в снежки с матом в три хода. Понимаю, что ничего уже в этой жизни не понимаю.
– Тетёсень, а вы когда к нам со снегом приедете?
– Ой… да… как-нибудь…
Не могу сказать, что никогда.
– Тетёсень, а снег большой уже!
Говорю, что снег молодец. И Денечка.
– А снег в школе сегодня был!
Меня передергивает. Даже не говорю, что негоже делать снегу в школе, куда денешься, времена вон как быстро меняются…
– Тетёсень, а мы к тебе на Новый Год приедем!
Все переворачивается внутри, этого я и ждала, этого я и боялась, а куда денешься, чему быть, тому не миновать…
– А… приезжайте, приезжайте, милые…
Понимаю, что я их уже не увижу.
Потому что придет снег.
Уже совсем большой.
И все-таки я их успеваю увидеть, обоих – и снег, который совсем большой, и Денечку, который уже совсем маленький. Денечка наконец-то правильно говорить выучился, не тетёсень, а тетя Осень, только поздновато он спохватился…
А снег и правда совсем большой.
И в школе.
И в поле.
И везде.
А Денечка маленький совсем, так, солнце над горизонтом поднимется, и снова вниз.
Вот и весь день.
А теперь только снег остался.
Который спрашивает почему-то не —
– А где день?
А —
– А где тетёсень?
Спрашивает – ни у кого…
Hey diddle, diddle…
Чили плачет.
Это имя такое, Чили.
И вот Чили плачет, слезами заливается.
Ну, нельзя же так, говорит Чили.
Нельзя же.
А большие дяди и тети Чили объясняют, что ну куда деваться, ну вот так вот оно все будет, ну Чили маленькая еще, не понимает ничего еще, ну вот вырастет Чили, вот тогда поймет…
А Чили плачет, чтобы коровку на Рождество не резали.
Коровку жалко.
А большим дядям и тетям тоже коровку жалко, а себя еще жальче, кушать-то нечего, иначе до весны не дотянуть.
Дамы и господа!
Да, это вам, уважаемые читатели.
Вы уж объясните как-нибудь Чили, что большие дяди и тети не со зла…
…а, ну да.
Сначала немножко про Чили.
Чили пятнадцать.
Чили смуглая, какая-то золотисто-смуглая, кожа у неё как медовая, а волосы были черные, только Чили их в красный перекрасила.
А еще у Чили крылья перепончатые есть, тоже золотисто-смуглые.
И еще Чили с говорящей коровой дружит, её зовут Марта, она на двух ногах ходит, а спереди у неё вместо копыт руки.
И еще Чили с говорящим котом дружит, его зовут Йоль.