Кофеварка - стр. 9

– Синдром отложенной жизни заключается в том, что если жизнь дерьмо, то можно ее и отложить.

– Я думаю, что прежде лучше отложить дела, а не жизнь, – улыбнулся режиссер сквозь серую бородку.

– Ты знаешь, я в детстве хотел стать актером. Нет-нет, актером я не стал. Хорошо, что эти игры не были азартными, иначе вряд ли бы я дотянул до этого дня, меня грохнули бы где-нибудь в глухом районе за карточный долг, в лучшем случае это случилось бы на лестнице в казино, я даже представил, как яркие огоньки рампы блещут в моих глазах под музыку уходящей жизни. Глаза застилает поволока вечности, и темная струйка крови из моей груди образует рядом большое теплое пятно, до тех пор, пока какая-нибудь откровенно одетая цыпочка не поскользнется на моей липкой крови и не завопит на все Монте-Карло. Ставки были сделаны, но ни одна из них не сыграла. Я тихо-мирно закончил филфак и был занудным профессором литературы до тех самых пор, пока мой доктор мне не сказал: тебе осталось всего год в лучшем случае.

Этот выстрел был похлеще того, что я себе представлял. Я только выплатил ипотеку, жена только начала меня любить, дети только избавились от памперсов и начали расти духовно, они пошли в школу, во двор, в люди, в общем, я только начал жить – и на тебе.

– Ты серьезно? Я бы очень хотел, чтобы это была шутка, пусть и самая дурацкая в жизни.

– Это не шутка.

– По тебе и не скажешь.

– Я бы тоже не хотел говорить об этом. Но дети. Как они будут без меня. Я не хочу ни там, ни здесь когда-нибудь услышать: «Где ты был, сука?» У тебя же есть дети?

– Есть один от первого брака. Остался с матерью.

– Тогда будь готов к такому вопросу от своих детей, если ты их рано бросил, если ты ими не занимался, но главное, если ты их не любил. В общем, я, как всегда, издалека. Я должен их обеспечить. Детей. Ты ведь знаешь, у меня ни хрена нет, кроме жены и ипотеки. Так что я решил написать книгу им в наследство, чтобы она постоянно переиздавалась.

– Ты меня озадачил, дружище. Не могу поверить.

– Что я смогу ее написать? Не волнуйся, я сам ее напишу.

– Я волнуюсь не об этом. Ты… ты же… ты сам по себе бестселлер, блокбастер, ты мой друг! Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы вот так все закончилось, – показались слезы на его глазах. Они посмотрели вниз: «Вау, какая красота. Давай вниз, кто быстрее. На счет три».

– Я тоже не хочу, чтобы вот так.

– Ладно, – начал он собирать из себя мужика, так и не дав устроить слалом по своим небритым щекам ни одной слезинке. – Значит, бестселлер?

– Да.

– Мне нравится твоя уверенность.

– У меня нет времени на другое.

– Обычно все писатели скромничают, заявляя, что неожиданно их книга стала бестселлером. Боже мой, они не ожидали. Конечно, они этого ждали, что за сладкая ложь.

– Все страхуют свои надежды. Мне некогда. Я правдив.

– У правды только один недостаток – ее никто не любит. Каждый, кто пишет книгу, грезит бестселлером.

– У меня нет времени для грез. И ты мне должен в этом помочь.

– Чем я могу помочь?

– Ты же дока в постановке сюжетов. Мне нужна техническая поддержка. Краткий курс, как написать бестселлер.

– Если бы я знал.

– Ты знаешь, просто тебе лень писать, ты сам мне как-то об этом говорил.

– Ну, это же только пьяные разговоры.

– Когда ты пьян, ты всегда очень искренен. Мне нужна одна книга, которая будет опьянять всякого, кто ее откроет. Вино, понимаешь? Не сухое, не сладкое, но притягательное, как шампанское. Если бы у меня было больше времени, я бы тебя не тревожил. Но у меня всего год.