Кофе и зеркало - стр. 4

Англичанкин сын грустит. Смотрит на экран, понимает русский текст и грустит.

– Куришь?

– Немного.

– Пошли, покурим.

Выбираемся наружу. Уже стемнело. Распахиваю подвальную дверь, чтоб получше проветрилось. Отходим чуть дальше. Сигареты, зажигалка. Джованни затягивается, грустит и, наконец, произносит:

– Фантастический роман. Я попал в фантастический роман.

– А что у тебя за дело было в Лондоне?

– Я на пробы приезжал. На ТВ.

– И как?

– Наверное, не прошел. Я всегда проигрываю.

– Ну, а по жизни чем занят?

– Я профессор.

– Кислых щей?

– Нет. А у вас такие есть?

– До морковкиного заговенья. Ааа, не спрашивай!

– В общем, не очень я удачник.

– Нет такого слова. В русском. Есть аналоги, но на вашем слове основано. Лузеры. ТЫ понимаешь.

Потеряшка кивает. Ему совсем грустно. И стало бы и мне совсем грустно, если б не толкнуло в спину, повалило и не наступило темно. Тут было не грустно. Тут было никак.

Камера? Тюрьма? КПЗ? Под носом подушка. На подушке – наволочка. На наволочке – синий штамп – 77/321. Вскакиваю, проверяю одежку. Все на мне. В кармане даже пачка сигарет. А вокруг – камера. Правда, не с решетками, а с дверцей. Но хрен редьки не слаще.

Дверца отворяется, на пороге стоит хмурый дядя лет пятидесяти. Костюмчик дороговат для милиционера. Да и лицо для милиционера неподходящее.

«Не волнуйтесь», —говорит вошедший и подходит поближе. Меряет пульс. Руки у него сильные, а пальцы холодные. Знаю я, у кого холодные руки!

– А где мой англичанкин сын?

– В соседней палате.

– Я в психиатрии?

– Вы в гостях. Будем это так называть.

– И чем обязана?

– Вы встретили англичанина на улице?

– Да. Мы друг в друга врезались.

– Почему же вы сразу не обратились в посольство?

– Он в шоке был. Из Лондона…

– Понимаю.

– Я его в кафе отвела, горячим напоила. Потом ко мне поехали, адрес посольства узнать. У меня ж не смартфон, у меня кнопочный. Нашли адрес, а у меня как раз деньги на телефоне…

– Ой, не надо про деньги на телефоне. Сто пятнадцать рублей. Wi-Fi воруете. Живете в подвале.

– Ну, вы все знаете, чего мне рассказывать. Может, я поеду домой?

– Не сразу. Есть несколько вопросов…

– Вы знаете, про телепортацию! – вот я тугодум! Конечно, знает! Кому бы мы с Джованни понадобились в забытом богом бомбоубежище, если б не мистика и межконтинентальные перемещения!

– Знаем. И про тебя, и про него, и про бомбоубежище, и про то, как и где ты wi-fi хакнула.

– Ой, да ладно! За это не сажают!

– За это – нет. А вот за все остальное – да.

– Годик не тот, чтоб за иностранца в хате сажать.

– Но-но! Годик мы сами назначаем.

– Главное, чтоб кормили.

– Да, филологию у нас прекрасно преподают. Подстраиваешься под стиль речи мгновенно? Похвально.

Молчали мы минут десять. Потом я попросила воды. Он ушел.

Что это может быть? ФСБ? Не их профиль. СБ? Тогда – чье? Милиция отпадает. ГРУ тоже. Какая служба может заниматься чертовщиной? Дяденька вернулся с бутылкой воды.

– Есть мысли насчет случившегося?

– Есть. Вы секретная правительственная служба, которая как-то с этим всем связана.

– Мы – секретная служба.

– Меня арестовали?

– За что?

– Всегда найдется. Сами сказали.

И тут он улыбнулся. Лучше б не улыбался.

– Не волнуйтесь. Завтра мы вас отпустим. Но сами понимаете…

– Понимаю. Не было ничего.

– Отдыхайте. Завтра вас отвезут домой. Подпишете документы. Сами понимаете.