Коэффициент удачи - стр. 13
Бизнес расцвел именно после развала Союза. Гельман не был бандитом. Не занимался он и промышленностью, как впрочем и многими другими делами нуворишей в красных пиджаках. У выпускника «Плехановки» – экономического университета имени Плеханова, неожиданно объявились богатые родственники в Израиле, что помогло молодому финансисту раскрутиться в обоих столицах, за пять лет стать миллионером и создать свою маленькую империю людей и денег, щупальца которой протянулись за кордоны родного государства. То, что Игорь Валентинович не лез в политику, еще раз сыграло ему на руку. Его самого и его деньги с большим удовольствием воспринимали многие партии обновленной России, посему удары в спину не ожидались. Тем не менее один удар, после которого едва оправиться смог, случился во время зимних праздников.
Интересы дела потребовали от Гельмана срочно вылететь в Европу. Как следствие этому приезду, случилось два события, пошатнувших жизненные приоритеты мужчины. Успешно проведенное поглощение менее расторопной финансовой компании принесло дивиденды и… весть о том, что на родине все его немногочисленное семейство погибло при пожаре в новой усадьбе. Случайность? С трудом верилось. Тогда, кто виноват?
В рождественский сочельник в банном комплексе сгорели жена и трехлетняя дочь бизнесмена, а прибывшие на пожар МЧСовцы вместе с милицией, обнаружили на участке и в самом доме тела охраны. По материалам следствия так уж выходило, что вся смена вступила в бой, перестреляв друг друга, не пожалев домашний персонал, мамок, нянек, поваров и садовников. Живых свидетелей не осталось и это напрягало Гельмана больше всего. Кому потребовалось так радикально с ним поступить? Непонятно!
С тех пор прошло пять месяцев, боль потери не утихла, но стала глухой и надрывной. И вот сегодня может, что и прояснится, хотя с трудом верится в это.
–Подъезжают.
Старший смены телохранителей, переговорив по рации, доложил хозяину информацию по ожидаемому объекту.
–Пропускайте на территорию. Пусть к центральному входу подъезжают. – Распорядился Гельман, поднялся из-за стола, кивнул. – Пойдем, встретим.
Алексей Бурмистров первым вышел на изящную, широкую площадку террасы за массивной стеклянной дверью. Встав у балюстрады, привычно осмотрелся. Подопечному на огороженной территории, оборудованной видеогаджетами, по большому счету ничего не угрожает, но привычка вторая натура.
Вышел Гельман, встал рядом со старшим телохранителем. Фасад дома выходил к пруду, который широкой лентой огибал сам дом с разбитыми при нем цветниками. Пруд украшен липами и соснами. Единственный дуб-патриарх, хранит в себе память о далеком прошлом этого места.
Панорама своих владений, заставила воспрять воспоминанием. Жена любила смотреть на ухоженную поросль у пруда. Гельман вслух выразил вдруг наплывшую ассоциацию с красотой природы:
– Песчаный путь
В еловый темный лес.
В зеленый пруд
Упавшие деревья.
И бирюза,
И огненные перья
Ночной грозою
Вымытых небес…
Бурмистров удивленно скосил взгляд на шефа, лицо вытянулось. Даже представить себе не мог, что Гельман, этот счетовод, поэзией интересуется. Сам-то он в поэзии не очень, но поддержал подопечного, не то вопросом, не то констатацией знаний:
– Пушкин?
Глянул на охранителя своего тела как на элемент мебели в доме, но поправил бывшего военного: