Кодекс имиджмейкера - стр. 2

Рвение молодого дознавателя проигравшие выборы фигуранты заметили и недвусмысленно намекнули, что готовы замолвить словечко о нём там, наверху, чуть ли не в самих лазурных небесах, после успешного завершения здесь, на земле, этого скандального дела. Негодяев надо найти и наказать!

Но от сказанного до сделанного – большой шаг. Как не тужился дознаватель, подонки не находились. Перепуганные бабки-агитаторши на негодяек явно не тянули. Штабистами у кандидатов, как выяснилось, были люди свои – родственники да подчинённые – тоже не то. Пиар-команды и пиар-специалисты растаяли после выборов мэра, как утренний туман, рассеялись бусинами по стране – поди собери. И хотя избирательная кампания мэра Свободно отдавала криминальным душком, выкатить лошадиные предъявы абсолютно некому.

Дознаватель усадил Профатилова в самый дальний угол за расшатанный стол, сам сел напротив и потянул из серой папки бланк протокола.

– Хочу поговорить с вами, Михаил Иосифович, о вашей недавней работе в городе Свободно.

Вместе с бумагой, как бы невзначай, вывалилась пачка фотографий, рассыпалась веером по столу, не увидеть изображения нельзя. Жуткие снимки трупов.

– Узнаёте кого? – спросил Рябоконь. – Тут и ваши хорошие знакомые есть. Вот, например, – он радостно ткнул пальцем в какую-то скрюченную чёрную головешку, сфотографированную на белой простыне, – ваш друг Звонарёв.

Таким Серёгу Михаил не видел никогда – хоронили его в закрытом гробу. Профатилов отпрянул назад, сбросив фото на пол, вскочил из-за стола.

– Ну-ну, Михаил Иосифович, спокойней! – прикрикнул Василий Николаевич. – Шагаете по трупам, господин имиджмейкер? – то ли спросил, то ли констатировал дознаватель, собирая рассыпавшиеся по полу фотографии.

– Что?

– Многовато покойников для одной избирательной кампании. Кошмары по ночам не мучают?

– Да как вы…

– И мальчики кровавые в глазах?

– Что вы несете? – ступор от неожиданного ментовского наезда смыла волна накатившего бешенства. Голос Профатилова звенел от негодования. – Да что вы себе позволяете, товарищ?

– Ну-ну! Не кипятитесь, – дознаватель широкой улыбкой отодвинул румяные щеки к ушам, поднял руки вверх, словно капитулируя под натиском Михаила Иосифовича. – Я же пошутил. Без протокола. Пока.

Глава 2. Где тебя черти носят?

А что, если я лучше своей репутации.

Пьер Бомарше

Профатилов понял, что на этот раз крепко влип. Надо что-то делать. Спасаться. Но невозможно даже пошевелиться. Кто-то держал голову, не давая повернуть ее ни в право, ни влево. Да так цепко, что занемели затылок и шея. Лоб взмок. Он хотел смахнуть пот с лица, но руки тоже держали. Капельки скатывались в ложбинки уголков глаз. Как слезы. А может, это слезы? К затылку приставили дрель. Сверло зло хватает волосы, кожу, череп. «Гыр-р! Гры-р-р-ры!» Голову дергает рывками. «Гыр-р! Гры-р-р-ры!» От ужаса Михаил пытается кричать, но язык намертво присох к небу, и вместо крика получается слабый, неслышный миру стон.

Разевает беспомощно по-рыбьи рот, давится стоном и, наконец, глубоко и судорожно вздохнув, просыпается, раскисший в поту. Его нехотя отпускают те, невидимые, так и не показав лиц. Отпускают руки и ноги. Отводят от башки сверло…

По столу, как заведенный, елозит на виброзвонке мобильник: «Гыр-р! Гры-р-р-ры! Гыр-гыр!»