Кодекс боевой подруги - стр. 4
Не задумываясь о природе ревности, Яша постигла ее интуитивно. И незамедлительно ощутила плоды этого нового знания. Не стало обид, а, следовательно, не стало обиженных. Избегая тех, кто мог обидеться на нее, Яша обнаружила, что жить стало… вольготнее, что ли.
Сверстники сжигали себя в конкурентной борьбе за самок, а конкуренция порождает внутренние сомнения, которые порождают ревность. И как-то так само собой вышло, что сверстники исчезли из Яшиного окружения. А появились мужчины иного рода: обстоятельные, состоявшиеся; такие не обижались, если соблюдать некоторые правила, хотя, безусловно, могли обидеть сами.
Яша поняла, что на пути дальнейшего самосовершенствования, без которого невозможна никакая свобода, лежат новые пункты «Кодекса Боевой Подруги», новые заповеди успешного общения с мужчинами. Их нужно было искать и найти, а для этого нужно было постоянно упражняться. И Яша стала на путь тренировок – иногда изматывающих, иногда приносящих разочарования, иногда выбивающих из колеи. Но Яша была девушкой целеустремленной: решив раз, она с пути не сворачивала, как это было, например, при выборе профессии.
Итак, первым пунктом «Кодекса» она определила «Не ревнуй!» и занялась закреплением этого правила на практике.
Вначале было безумно сложно: Яша была женщиной, а значит, была обуреваема страстями и эмоциями. Кроме того, чувство собственничества ей никогда не было чуждо. Поэтому Яша решила начать с самого сложного, чтобы потом уже ничего не было страшно.
Из всех более-менее доступных звезд сцены она выбрала того, о котором можно было с достаточной уверенностью сказать, что он не гей. Взяла билет на концерт, пробилась за кулисы, выразила восхищение, взяла автограф и вошла в его, Звезды, жизнь, да и сама сделала его, Звезду, частью своей жизни.
Звезда оказался весьма издержанным, но также весьма бойким на сцене и в постели. В прошлом он был поэтом, но потом начал петь, а, как известно, поэты перестают быть таковыми, как только начинают петь. Они обретают некое иное качество, переходят в некую иную ипостась, едва лишь выходят на сцену со своими стихотворениями, которые тоже перестают быть стихотворениями, становясь песнями.
Все это было слишком сложно для Яши, да она и не стремилась все это постичь. Она запомнила лишь, что от поэта в Звезде остались какие-то характерные мелочи, вроде того, что свои гитарные медиаторы он называл плектрами, что, собственно, то же самое, но только для кифары. Яша искала в этом общении нечто иное. И нашла.
Яша звеном вошла в ту цепочку, о которой поет один из известных исполнителей:
И она стала привычным декором всех его гостиниц, подательницей всех его вин (и не только), решательницей всех его бытовых проблем, гостеприимной хозяйкой и «своей в доску» для всех его друзей, будь они барабанщики, гитаристы или кларнетисты. Она стала его тенью. И, в конце концов, сумела добиться того, что при мыслях о минете у него не возникало никаких сомнений в том, кто именно будет этой самой «кто-нибудь». И, конечно же, она стала его стилистом-парикмахером. При этом Яша вовсе не стремилась стать для Звезды единственной. Яша просто старалась быть боевой подругой.