Кодекс бесчестия. Неженский роман - стр. 4
Заяц снова откинулся на стуле, закурил новую сигарету.
– Ты сомневаешься? Он же почти два года с этим проектом носится.
– А если его самого того, – все прикидывал Чернявин, – за итальянцев?
– Он уже везде проложился. Уже, грит, на финишной прямой. Во, сколько баблоса тогда у него будет, мама дорогая!
– И думаешь, его твой холдинг может заинтересовать?
– Не сомневайся, Юрочка, сейчас самый подходящий момент! У него уже в глазах нули итальянских бабок стоят. Ему сейчас в наш холдинг вложиться – даже не заметит! Тем более, когда у нас с ним такие отношения. Он мне на слово верит!
– Думаешь, захочет? – все прикидывал Чернявин.
– А куда ему итальянские бабки размещать? Помяни мое слово, он нас попросит ему еще один холдинг придумать. Вот чем нам с тобой мозги напрягать придется. Ох, какая картина, а? У Александрова в младших партнерах эта Mediobanca сидеть будет, и мы с тобой, которые первыми подсуетились, – лепший кореш Заяц и уважаемый промышленник-патриот Чернявин Юрий Сергеевич! Хороша картина?! То-то! А вот и дижестив. Ну, по последней – и к девочкам.
– Тебе чё, девочки сегодня ставят?
– Девочки мне не ставят, у меня и так стоит… Ладно, погнали. Эх, я тебе такую тему принес, а ты, бля…
– Тема нормальная, спасибо…
– Не фига себе, нормальная! Супер тема! Считай, у тебя уже самолет на взлетной полосе. И насчет крыши ты уже все прикинул. Боишься?
– Кого?
– Скляра, кого еще? Он же в лес мылится, на всю отрасль губы раскатал. Но против Александрова он не попрет.
– А думаешь, Александрову наш с тобой холдинг нужен? Сам говоришь, для него это мелко.
– Опять двадцать пять! С нами он король, мы ж маленькие и безопасные. А Скляр – рейдер. Сунется к нему, еще неизвестно, как пойдет.
– Все, значит, рассчитал, Заяц?
– Заяц всегда все считает. Ну, уходя, уходи. Официант? Посчитай нас по-быстрому.
– Обед на тебе?
– Ты гадов тут нажрал, ой, мама… Дороже моих устриц.
– Ладно, Заяц, не жадись. Я, считай, тебе только что свой комбинат отдал…
– Ты не баба, чтоб мне давать. Ты только что от Зайца крышу получил, и еще сорок лимонов тебе дадут только потому, что ты – друг Зайца.
Чернявин сел в машину, велев водителю гнать в офис. Раньше пяти по этим пробкам ему до офиса не доскакать, чёрт. А дел, действительно, не продохнуть. Пока он с Зайцем сидел, мобильник разрывался… Наверняка без него в офисе никто палец о палец не стукнул. Он набрал офис.
– Юрий Сергеевич, Привалко вас домогается, соединять?
Привалко был замом по технологии на Листвянском целлюлозно-бумажном комбинате. Он втянул Чернявина в нудный разговор: в отбелочном блоке засбоила автоматика, можно ли новые химикаты купить… Чернявин слушал вполуха, очнулся только при слове «ртуть».
– Чё про ртуть, не понял?
– Говорю, со ртутью знатно вышло, прям в реку слили. Никаких расходов.
– А где слили?
– Где? – Привалко не ожидал такого вопроса. – Не знаю точно… Километров на десять вниз по реке, отъехали и слили. А что?
– Мать вашу! – завопил Чернявин. – Чё, облезло бы на шестьдесят отъехать?
– А какая разница?
Чернявина снова замутило. Уже от злобы на тупость Привалко.
– Какая разница, бля? Тогда б на Жмужкина подумали!
Один из двух комбинатов Бориса Жмужкина, самого, пожалуй, крупного целлюлозника, стоял ниже Листвянки как раз на шестьдесять километров.