Код лихорадки - стр. 17

– Хорошо, – ответил он, пытаясь скрыть замешательство. Все лучше, чем привычная скукотень. – А что за сюрприз?

Доктор Левитт нервно улыбнулся.

– Мы, мозгоправы, – начал он уклончиво, – решили, что тебе пора пообщаться с другими детьми. Начнем, э-э… с Терезы. Как тебе идея? Хочешь встретиться и поговорить с ней? Может, вторая встреча будет лучше первой, э-э, неофициальной? – Он улыбнулся еще шире, однако взгляд его от этого добрее не стал.

В душе Томаса всколыхнулось давно забытое ощущение. Хочет ли он встретиться с Терезой? Да больше всего на свете!

– Конечно, – ответил он. – Обязательно будет лучше.

Когда они шли по коридору, на него вновь нахлынуло странное чувство, будто такое уже было, и он точно так же шел туда, куда идет сейчас. Его провели в маленький кабинет, в котором из мебели были только пустой письменный стол и два стула. На одном из них сидела Тереза. При виде Томаса она робко улыбнулась.

Ощущение уже виденного усилилось – Томас чуть не запнулся на ровном месте. Комната, Тереза, свет – все было знакомо. Мысли путались.

– Садись. – Левитт нетерпеливо махнул рукой.

Томас взял себя в руки и сел на свободный стул. Мозгоправ шагнул обратно в коридор.

– Мы решили, что вам пора поболтать, – сказал он, потом, мельком улыбнувшись, добавил: – Приятной беседы.

И это тоже было.

Томас сидел и смотрел на закрытую дверь, чувствуя страшную неловкость. Еще несколько минут назад он радовался, а теперь готов был вскочить и убежать – столько разных чувств бурлило в душе. Он поерзал на стуле и наконец решился посмотреть на Терезу. Девочка неотрывно глядела на него.

– Привет, – только и смог выговорить он.

– Привет, – ответила Тереза и снова застенчиво улыбнулась. Томас совершенно точно видел раньше эту улыбку в этой самой комнате.

Не стоит сейчас гадать, что с ним такое, – потом вдоволь надумается.

– Зачем нас сюда привели?

– Ну-у, чтоб встретились и поболтали.

Она его не поняла, а может, шутила так.

– А давно ты вообще здесь?

– С пяти лет.

Томас попытался прикинуть, сколько ей сейчас. Не получилось.

– То есть сколько?

– Четыре года.

– Тебе девять?

– Да. А тебе?

Томас не знал точно. Наверное, они одного возраста.

– И мне. Почему-то думал, ты старше.

– Мне скоро десять стукнет. А ты здесь давно?

– Ага.

Тереза привстала, затем вновь села, подогнув под себя ногу. Хоть и неудобная, поза говорила о том, что стесняются его уже меньше. Томас тоже немного осмелел – разговор отвлекал от противного чувства дежавю.

– Почему нас к остальным не пускают? – спросила Тереза. – Другие дети где-то там кричат и смеются. Я слышала. И еще большую столовую видела.

– Тебе тоже еду в комнату носят?

Тереза кивнула:

– Три раза в день. По вкусу – так дерьмо натуральное.

– Ты знаешь, какое дерьмо на вкус? – Томас задержал дыхание: может, еще рано шутить.

Тереза за словом в карман не полезла:

– Да уж не хуже, чем здешняя еда.

Томас с облегчением рассмеялся:

– Ага, точно.

– Значит, мы особенные, да? – Серьезный тон Терезы снова сбил Томаса с толку.

Он кивнул, постаравшись придать своему лицу как можно более умное и серьезное выражение, – не хотелось признаваться, что он об этом не думал.

– Ага. Должна быть какая-то причина, почему нас держат отдельно от всех. Но какая? Мы ведь даже не знаем, почему вообще тут оказались. – Он рассердился на себя: «почему» да «почему», поумнее ответа придумать не мог?