Код Акаши - стр. 40

– Что это нахер такое было? – бормочу я.

– Больше никогда так не делай, – жестко говорит он.

– Как «так»? – недоумеваю я. Не отдавайся первому встречному? Не бегай по лесу? Не снимай пижаму в присутствии посторонних?

– Не тычь своей гребаной кровью в лицо кому-то из нас, – отвечает «сталкер» и, подумав, добавляет: – И лучше не распространяйся о своих особенностях. Хотя бы пока…

– Пока что? – нетерпеливо перебиваю я.

– Мне нужно с этим разобраться, – откликается он. – Пока пусть это останется между нами.

– Гм… ладно. Договорились. А что насчет «этого»? – Я окидываю рукой себя и его. – Об этом, надо думать, тоже лучше помалкивать? Я, если что, не в претензии и вовсе не стану требовать, чтобы ты на мне женился, чтобы спасти от «бесчестья», но с твоей стороны было бы мило хотя бы представиться.

Он опять смотрит на меня, как на ничтожное существо, лишенное хоть крупицы интеллекта. Да, я такая и есть, но это в край невежливо, особенно после того, как его гребаный член побывал в моей киске. От одного воспоминания об этом мне хочется повторения. Мне понравилось. Все мои прежние, ныне покойные, кавалеры посрамлены.

Я стоически выдерживаю его снисходительный взгляд.

– Фил, – говорит он после недолгой паузы. – Меня зовут Фил.

Вот и познакомились, – заключаю я про себя.

***

После этого эпизода кое-что проясняется. Я замечаю то, на что не обратила внимания сразу. И дело вовсе не в том, что удовлетворение низменной потребности уподобило меня дикарям, позволив влиться в их коллектив. Не только Лин с Дином зажимались по углам, но и многие другие. В столовой, в «школе», в коридорах я вижу, как аборигены касаются друг друга, – почти неуловимо, но в эти жесты вложено куда больше, чем в любые слова. Возбуждение словно разлито в воздухе, и дикари, вдыхая его, ведут себя подобно мартовским котам. Лишь наследники держатся особняком, затянутые в свои глухие доспехи и маски, которые, видимо, защищают их от воздействия вездесущих феромонов.

Что это, если не они?

Я не узнаю себя. Образ соития на лесной поляне навязчиво стоит у меня перед глазами, и пару раз, плюнув на Лин, сопящую на соседней койке, я занимаюсь мастурбацией по ночам. Осознав, что я перешла все возможные границы, я ищу объяснение. И оно мигом отбивает у меня не только желание дальше рукоблудствовать, но и аппетит.

Я недоверчиво гоняю еду по тарелке, решив, что дело в ней, – нам что-то подмешивают, чтобы, скорее всего, увеличить популяцию аборигенов естественным путем. И, вероятно, это не единственный эксперимент, что на нас ставят «захватчики», пока мы беззаботно повинуемся взбесившимся гормонам и делаем, что нам велят.

– Ты заболела? – спрашивает Лин, заметив, что я так и не притронулась к ужину. Завтрак и обед также отправились в утиль. В желудке образовался комок пустоты, но, как мне кажется, мои мысли слегка прояснились, вынырнув из мутного марева грязных фантазий.

Выходит, я не ошиблась. Но сколько еще я смогу морить себя голодом?

– Хм, да, – с запинкой отвечаю я. – Простыла.

Мне плевать, известно ей это слово или нет. Пока Лин осмысляет услышанное, я оглядываюсь по сторонам, почувствовав на себе чей-то взгляд. И это не Фил, с того знаменательного момента предпочитающий держаться от меня подальше. Это Дин – он с любопытством со своего места взирает на меня и… мою полную тарелку. Его порция тоже остывает впустую. Немного поиграв со мной в гляделки, он кивает.