Код Акаши - стр. 35

– Сразу видно новичка, – фыркает она. – А как насчет сменить прическу? Она вам не надоела за тысячу лет? Или, быть может, подправить…

– Ладно, окей, – сдаюсь я, пресекая любое потенциально оскорбительное продолжение. – Волосы можно сделать короче, остальное не трогайте. Вы меня к исследовательской миссии готовите или к злоебучему конкурсу красоты?

– Будь моя воля, я бы внесла кучу корректив, – желчно бросает она. – Как минимум, избавила вас от привычки сквернословить. Сотрудники станции – заслуженные ученые, а не всякий сброд, с которым вы привыкли иметь дело, где вы там служили.

Ученые, в бочке моченые, – фыркаю я про себя. Теперь я жалею, что мое общение с доктором Зазнайкой не ограничится подготовительным этапом. Она, как я уже понял, еще та заноза в заднице, и, как и большинство научных светил, мнит себя гребаным Сверхчеловеком.

«Но что за страх позорный, Сверхчеловек, тобою овладел?» – выплывает откуда-то из закоулков памяти. Я хмурюсь, пытаясь вспомнить, откуда эта цитата, а главное, понять, с чего вдруг она пришла мне на ум. Наверное, из-за несостоявшейся шутки про военную службу против стран «оси». Они были еще теми любителями ницшеанского бреда. А Браун, часом, не в Анненербе начинала научную карьеру? Из-за великанского роста и белобрысых волос она вполне сошла бы за гордость арийской нации. Белобрысая… конвент целиком состоит из одной «моли»?

Завязывай, – говорю я себе. От меня требуется делать выводы, а не развешивать ярлыки.

– Готово, – провозглашает она. – Можем начинать. Попрощайтесь с Акаши, ей на станцию доступ заказан.

– Почему это?

– По кочану, мистер Марлоу, – пресекает Браун. – Вас наняли для защиты персонала, а не для того, чтобы вы задавали идиотские вопросы.

Я уныло киваю и мысленно взываю к Акаши:

Прощай?

До новых встреч, – откликается она. – Не беспокойтесь. Я буду дожидаться вашего возвращения. Захотите поделиться впечатлениями или получить трактование любым необычным сновидениям – я к вашим услугам.

Меня не обнадеживает ее оптимизм. Он заложен в алгоритмах Акаши, а искренность нельзя подделать комбинацией кода. По правде, ей, невозмутимой, всезнающей, мудрой, плевать на наши дела. Она останется, даже если что-то на планете пойдет не так, и я не вернусь.

И почему я вообще об этом думаю? Что может пойти не так?

Я закрываю глаза и проваливаюсь в темноту – без снов, без мыслей, без чувств. Браун не обманула – процедура отцифровки действительно безболезненная. Возможно, она похожа на смерть в представлении философов-агностиков. Ни рая, ни ада, ни чистилища. Глухой мешок пустоты, наброшенный на голову, поглощающий все сигналы тела и импульсы.

Времени нет, потому я не знаю, сколько провожу в синтетическом небытие.

А открыв глаза, я впервые за тысячу лет, нет, целую вечность, вижу солнечный свет, лежащий на гладком полотнище серой стены. Он такой яркий, что больно смотреть. Кое-как совладав с непослушным чужим телом, я принимаю сидячее положение и растираю зудящие веки. Руки не ощущаются неуклюжим придатком к сознанию, но координация пока оставляет желать лучшего. Простым, как мне казалось, легким движением я едва не выдавливаю себе глаза. К этому нужно привыкнуть.

Лучи свободно струятся в окно, выходящее на кровавый лес и бледно-лиловые горы. А над ними в зеленоватом небе висит белый шар неведомого светила.