Княжья доля - стр. 21
В Софийском соборе и Киево-Печерской лавре крымчаки расхитили утварь и ризы, содрали оклады с драгоценных старинных икон, выдирали украшения со стен, потолков, полов. В довершение всего крымчаки запалили и обратили в пепел монастырь Печерский. Волна татарской конницы, озверев от грабежей и опустошения, как нахлынула неожиданно, так и отхлынула, уведя с огромный полон вместе с откупом со всех живых, кто остался в разоренном и опустошенном Киеве.
А в Венгрии у короля Матфея уже находился с московским посольством дьяк государев Федор Курицын. Вельможа Ян не обманул его в Москве. Дьяку был оказан поистине королевский приём сразу после нападения татарской конницы крымчаков на многострадальный Киев, принадлежащий врагу Венгрии и Москвы королю Польши и Литвы Казимиру. Обе стороны при утверждении договора, заключенного в Москве, и разменных государственных грамот условились вместе воевать Польское и Литовское королевство в удобное для государя Ивана и короля Матфея время.
К тому же государь московский через своего доверенного посланника, дьяка Курицына потребовал в свете заключенного договора от короля Матфея поспособствовать улучшению гражданского образования Руси и развитию новых ремёсел и промыслов. Доставить из Европы в Москву инженеров и пушкарей, умеющих лить пушки и стрелять из них; получать серебро для производства драгоценных больших и малых сосудов; зодчих для строительства и обустройства церквей, домов, городов; горных мастеров для добывания драгоценных руд и металлов.
«У нас есть огромные запасы серебра и золота, но мы не умеем чистить руду… – передавал слова государя дьяк Курицын королю Матфею в присутствие вельможи Яна. – Услужи нам в добыче и очистке руды, и тебе услужим всем, что находится в моём государстве».
Надо ли говорить, что московская политика сдерживания Казимира и союза с Менгли-Гиреем проводилась в русле дружбы государя Ивана и с королём Матфеем, и с господарем молдавским Стефаном, мужественном в опасностях и в многочисленных победах над турецким и венгерским воинством. Одно плавно перетекало в другое. Дружба и союз с господарем Стефаном были даже более важны для Москвы, поскольку объединяющими были единая вера греческая, сходство в обычаях и нравах, употребление одного языка в церковной службе и в делах государственных.
Радостью для короля Матфея стал и искренний ответ Москвы утвердить семейные узы между сватами, господарем и государем, по их взаимному желанию, наметив в самое ближайшее время венчание и свадьбу невесты молдавской Елены Волошанки и жениха, великого князя Московского Ивана Младого. Наверное, такая свадьба могла бы служить оберегом и Венгрии, и Молдавии от турецких поползновений, если гарантом невмешательства султана Баязеда мог считаться верный союзник государя хан Менгли-Гирей, смело посягнувший на Казимиров Киев, преподнесший тем самым своего рода свадебный подарок московскому союзнику, свату…
Посланник к королю Матфею дьяк Курицын, возвращаясь в Москву, неожиданно был задержан турками, но стараниями короля и ещё большими усилиями хана Менгли-Гирея, лоб разбивавшего в усердии доказать верность и привязанность московскому государю, был вскоре освобожден.
К господарю Стефану, на радость династических сватов, за невестой Еленой Волошанкой отправилась в Молдавию московская дружина во главе с Михайло Плещеевым. Еще бы, такое ответственное поручению государя. В Молдавии должен был и свершиться торжественный обряд обручения невесты Елены Волошанки и жениха Ивана Младого. И обряд свершился в присутствие господаря Стефана, покровителю добродетели, радостному в привалившем его отчизне счастье отца и правителя. Стефан отпустил дочь-невесту в Москву со своими знатными боярами: Ланком, Синком, Герасимом и с женами их.