Княжнин, Фонвизин, Крылов. Критика и анализ литературного наследия - стр. 8

Прежде жили дворяне и не ведали о Париже сами. Мода на Францию снизу пошла, приказчиков заговорила устами. Разве понимают о Франции барин и барыня в опере Княжнина? Свяжут ли, если попросить, любые французские на выбор слова? А свяжет ли пару слов приказчик, кажущийся модным? Вдруг этот поступок окажется для него неизъяснимо сложным? Толк от плута, коли о Франции ему мало известно? Разве держать такого слугу дворянам уместно?

Проблема разрешится. Не бывать карете, ежели в карете нет нужды. Не французов на козлах, извините, воссядут зады. Лучше карета своя, но с лакеем, чей язык бесподобно хорош, такому человеку цена отныне больше не грош. Тогда и свадьбу допустимо сыграть, не жалея денег на торжество, на французский манер устроив её. Жениху и невесте французов речь знакома, с сего момента Парижу уподобится обстановка дома. А приказчику свет будет не мил, он французские порядки сам с прилежностью вводил.

Комедия проста и становится понятна, в русском народе страсть к иностранному сродни проявлению коварства. Стоит объявить себя знатоком заграничного быта, любая провинность сразу будет забыта. И нет беды, если соврёшь, лживыми речами в России кого угодно проведёшь. Не верит русский в силы свои, опираясь на опыт чужой, делая выбор в пользу культуры от понимания далёкой, иной. И тот добьётся успеха, легко учиться кому. Успех придёт тогда к нему одному. Важно не унывать, лучше быть готовым ко всему, дабы не огорчаться и не серчать на укравшие шансы судьбу.

Заря – причина для отрады. Но почему не все восходу Солнца рады? Проснуться трудно, есть такое дело. Не всякий очи утром открывает смело. Лениво тянется, в дремоте пребывая, никак дня нового не замечая. Решил Княжнин правдиво изложить, показать, как может быть, когда одним по нраву теплота светила, другим их бытие она изрядно отравила. Нет в жизни радости от Солнца и его луча, ежели сокровище растает словно огарок, прежде свеча. Такое возможно, не станем смеяться, в оде Якова рассветом будем восхищаться.

Морфея царствие прошло. Заголосили птицы, полетели. Пастух очнулся, очнулись петухи: запели. Пастушка раньше встала, уж венок готов. Никто теперь не видит в мире снов. Рыбак удит, трепещет сердце рыбака, пиршества ожидает желудок едока. Чем не мила пастораль подобного утра? Природа истинно мудра. Кто отдохнул, готов к свершеньям тот, оцепенение раннее вскоре спадёт, пойдёт день своим чередом, только ода Княжнина не о том.

Зачем, как знать, о скупце поэт заговорил? Скупой в страхе дрожит, он от Солнца нечто важное таил. В темноте прятать легко было, теперь Солнце всё осветило. Ничего не скрыть, старания не проявляй, ставни оконные быстрее открывай. Откроешь, возрадуешься, не томи душу тоской, коли бесчестный, смирись со своею судьбой. От Солнца не скроешься, не вечно быть ночи, не всегда удержишь другим закрытые очи.

Предвидел Княжнин иное, науки он зрел в Россию приход. Вскоре учиться, просвещаться станет народ. Хватит гордиться невежеством, русскую речь пора возвышать. Иначе споры вокруг языка не начнут утихать. «Утро» настало, радуется всяк, коснётся лучей Солнца пастух и рыбак.

О Боге Княжнин не забывал, помнил о нём. О том мы в «Стансах Богу» прочтём. Классицизма поэты псалмам новую жизнь давали. В прославлении Высшего существа они себя возвышали. Устали люди от древней речи славян, желали понятное слышать: понятное ныне и нам. Яков на своё усмотрение поступил, он стансы псалмам отдалённо подобные сложил. Заключил четверостишия в форму одного стиха, для чтения дабы была эта форма легка.