Княжна по наследству - стр. 5
– Болеет бедняга, уж, сколько говорили ему, пожалей себя! Уж сколько твердили, отлежись, ничего без тебя на паре казней не случится! Уж еле ноги переставлял, а все равно перся, ко всякому сброду, последние слова выслушать. А сегодня с утра сын его прибегает, да бумагу сует, в которой сказано, что правда ваша, возьму сегодня выходной. А завтра ведь примчится…
Описать мое потрясение, было крайне затруднительно. По крайней мере, цензурно. Собрав остатки терпения в кучу, уточнила:
– То есть он только сегодня решил не приходить?!
Стражник, закатив глаза, окончательно потерял терпение, и, дернув меня за рукав скомандовал:
– На выход я сказал!
Выпнув меня на холод, и придав ускорения толчком в спину, за мной захлопнули дверь. Стою и жду теперь, мерзну в сырой одежде. Казалось, до меня нет дела никому. Но это только на первый взгляд. Вон стража косится и что-то время тянет. Вот лекарь вышел и тоже молча ждет чего-то. Даже поджигатели стояли молча, хотя от этих-то не дождешься тишины. Они гоготали даже в миг последнего крика убиенного.
Ну, вот стоим, молчим. Стояли бы и дольше, пока какой-то маленький мальчик, сидевший на руках у матери, не задал интересовавший многих вопрос:
– Мам, когда тетеньку-ведьму жечь начнут? Холодно!
Реакция на фразу мальчугана была странной. Кто-то предпочитал делать вид, что ничего не происходит, и он вообще мимо проходит, кто-то ожидал ответа на его вопрос, но все же большинство было согласно с парнем. А как я уже говорила, дрова вещь не дешевая!
Устав оттягивать неизбежное, повернулась к мужчинам, и не веря что произношу такое, уточнила:
– Ну, правда, когда уже? Чего тянуть-то? Людей от работы отвлекаем опять же…
Стража усмехнулась, но не ответила. Тут из-за поворота послышался лошадиный бег и к нам на площадь вывернула черная карета. В таких возили государственных преступников. Самых страшных и совершивших ужасные поступки. В такой карете человек лишался любых сил. В ней не было окон, или сидений. Только обитый железом корпус. Четверка запряженных лошадей затормозила возле нас, раскидывая комья заледеневшей грязи, с облучка спрыгнул возница и, приложив печатку к двери, распахнул ее. Все ожидали, что сейчас появится некто очень страшный. Ну или зловещий. Понятно мне теперь, чего мою казнь оттягивали. Тут кое-кто посолиднее имеется, на меня и оставшихся от первого сожжения углей хватит. Мгновения таяли, а из кареты никто не появлялся. Люди зашептались, а возница развернувшись ко мне всем корпусом спросил:
– Мне долго ждать?
Пожав плечами и наклонив голову на бок, что бы получше разглядеть того кто прячется в карете искренне ответила:
– Смотря чего вы ждете…
Возница, все еще держа дверь кареты, махнул рукой внутрь ее и предложил:
– Полезай уже, и ожидание закончится.
Разведя руками, сказала чистейшую правду:
– Никак нельзя, у меня тут сожжение на носу.
Возница взглянул на стражу, те на лекаря, лекарь на меня, я на кострище. Если быть откровенной, то в данный момент мне очень хотелось в сторону костра топать. Так как какое-то нехорошее предчувствие с появлением этого возницы появилось. Сделав шаг в сторону кострища, предложила:
– Так я пойду?
Возница, все не отпуская дверь кареты, уточнил:
– Куда?
– Сжигаться – пояснила я.
– Но у меня приказ забрать вас!