Княжна Дубровина - стр. 36

, который запросил с него неслыханную, сумасшедшую, по понятиям папочки, цену. Наконец торг окончился, к неудовольствию обоих: папочка считал, что его обобрал извозчик, а извозчик считал, что попал на скрягу и остался в чистом убытке, но оба покорились своей участи, и лихач помчал их на Покровку.

– Тише! Тише! – вскричал папочка, испуганный скачкой. – Разве не видишь, я с ребенком, куда же мчишься, как на пожар!

– Барин, Покровка, куда прикажете?

– Отыщи собственный дом девиц Богуславовых, – сказал папочка.

– Э! Я хорошо его знаю, кто не знает дома Богуславовых: все знают! Вот он! – и он показал кнутом на большой дом в самом начале Покровки.

– Бессовестный ты человек, взял с меня полтинник за два-то шага!

– Что вы, барин, – возражал лихач, лукаво ухмыляясь.

– Ну, добро, добро!..

– Приехали.

Извозчик подкатил к подъезду. Швейцар отворил стеклянные двери и вышел на крыльцо.

– Вам кого угодно? – спросил он важно.

– Варвара Петровна Богуславова дома?

– Дома, как прикажете доложить?

– Доложи: Николай Николаевич Долинский с племянницей.

Швейцар ушел, а папочка вдруг почувствовал себя в затруднении.

«Эх, – думал он, – дал я маху. Мне бы карету взять – было бы приличнее. Не догадался, да и Маша не подсказала. А теперь что делать? Войти? Не в передней же ждать, – не подобает, а сидеть в дрожках глупо. Нечего делать – посижу в дрожках».

Швейцар воротился, и лицо его на сей раз было иное: из равнодушно-важного оно превратилось в любопытно-почтительное.

– Просят, – сказал он вежливо, – пожалуйте, – и растворил настежь широкую дверь.

Долинский вошел, пропустив вперед себя Анюту.

Большой барский дом Богуславовых, их родовое гнездо, стоял посреди широкого двора. Он был невысок, состоял всего из двух этажей. В первом находились парадные комнаты и жили три сестры Богуславовы, старые девицы, во втором стояли пустые комнаты, прежде бывшие детскими. За домом находился небольшой, но разросшийся, со старыми развесистыми деревьями сад, а по бокам дома стояли службы.

Приемные комнаты с высокими потолками со сводами, просторные и светлые, отличались старинной мебелью и убранством. Большая танцевальная зала, в которой родители Богуславовых давали когда-то роскошные балы, сохранила отчасти прежнюю красоту. Стены ее были бледно-желтыми, отделанными под мрамор, подоконники – из настоящего желтого мрамора; в углах стояли громадные бронзовые канделябры, массивные бронзовые люстры венчали потолок в центре зала – все это свидетельствовало о солидной роскоши прежних лет. Фигуры негров, вылитые из бронзы, стояли вдоль стен залы и держали массивные бра для свечей. Толстая белая, но пожелтевшая от времени драпировка на окнах затейливо перекинулась через позолоченные стрелы, а за ней виднелись простые, всегда спущенные коленкоровые[11] шторы.

Гостиная походила на залу. В середине стены стоял большой диван красного дерева, с украшениями из позолоченной бронзы, представлявшими сфинксов; перед диваном стоял такой же стол, а с каждой его стороны – по шесть кресел. В простенках – такие же стулья, пристроенные по бокам зеркал в почерневших уже, массивных, великолепной резьбы рамах. Мебель была обита малиновым штофом[12], на стенах висели большие картины в таких же массивных рамах; и картины, и рамы равно почернели от времени. За большой гостиной находилась маленькая, которую и маленькой-то можно было назвать только в сравнении с большой. Мебель была тоже красного дерева, обита зеленой материей, которую по-старинному девицы Богуславовы называли «бомбой». Это была шерстяная, очень толстая ткань, вроде муара, и отличалась она такой прочностью, что, совсем не знакомая с чехлами, прослужила своим хозяйкам без изъяна более тридцати лет.