Княжна для викинга. Книга 2 - стр. 47

Дожинальщики хохотали и радовались. Ведь успели завершить жатву в срок. Конечно, на этом страды не окончены. Еще предстоит перевезти колосья на сушку в овины. Затем грядет тяжелая молотьба: по снопам будут ударять цепом, пытаясь выбить зерно из колосьев. После начнется веяние: зерно с лопат подбросят вверх против ветра, дабы отделить хлеб от соломы, мякины, колоса и сорных трав. Лучшее зерно останется на семена, среднее – пойдет на муку, а мякина – раздавленные колосья – на корм скотине. Зерно в пищу разнесут по амбарам, наполнив доверху деревянные сусеки. Но и это не конец. После придется еще долго разминать зерно пестиком в ступе. И лишь потом появится мука. Да, впереди еще много трудов. Но все же самое сложное позади. Позади – волнения и тревоги, связанные с немилостью богов и неурожаем. А, по крайней мере, сегодня всех работников ждет веселая братчина – пир с общим столом, где каждый сможет угостить друзей собственной стряпней. Кто-то принесет каши, кто-то орехи, кто-то блины с салом, кто-то репу и хлеб.

Вечерний Изборск осветился огнями костров. Несмотря на нелегкий день, молодежь не торопилась расходиться по домам. После сытной складчины хотелось погулять по окрестностям, попеть песен да покататься на лошадях. Ведь по первому снегу закончатся и прогулки.

– Ты выглядишь усталой, – Годфред осторожно отер с щеки Ясыни сажу. Они сидели на берегу озера. Возле них трещал костер. Ясыня иногда ковыряла палкой поленья, так и испачкалась в золе. В некотором отдалении от них отдыхала дружина. На сегодня Годфреду уже было достаточно мужских диалогов. И он приказал своим другам избавить его от их пошлых шуток и заросших бородой ликов и оставить его наедине с невестой.

– Я устала, – подтвердила Ясыня. – Но мне это даже нравится. Ведь неинтересно засыпать, если не чувствуешь усталости.

– Можно притомиться и по иным причинам, – взболтнул Годфред, как всегда, в присутствии Ясыни озабоченный лишь одной темой.

– По каким? – простодушно уточнила Ясыня.

– Ну я не знаю…– заулыбался Годфред, умиляясь Ясыне. – Скажем, после дня, полного безделья. Неужели ты сама не заметила, как сильно устаешь к вечеру, если сидишь весь день на лавке, уставившись в окошко? Это отнимает больше сил, чем кажется.

– Хи-хи, заметила, – рассмеялась Ясыня, которая, как и Годфред, любила иногда полениться или поиграть с оружием и животными, но не заняться делами. – Мне нужно в баню…– дочь Бармы оглядела пыльное платье, воображая, какая она грязная после полевых работ.

– Можно искупаться в озере, – придумал вдруг Годфред, уже стягивая с себя рубаху.

– После Перуна нельзя купаться, – предупредила Ясыня, отряхнув ладошки от сажи.

– Да? Почему это? – не поверил Годфред Ясыне и принялся стаскивать сапог.

– Потому что можно утонуть или заболеть.

– Почему? – не унимался Годфред, словно настырный ребенок.

– Потому что Перун уже проехал по небу в своей колеснице, – взялась объяснить Ясыня. – Один из его коней уже потерял свою ледяную подкову, которая упала в воду, остудив все реки и озера.

– Так можно заболеть. Но не утонуть, – подмигнул Годфред Ясыне и пошел в воду.

– Утонуть можно по иной причине. Ты разве не знаешь, что после Перуна в воду возвращается вся нечисть? Они могут утянуть с собой на дно того, кто потревожил их покой…