Княжич степных земель - стр. 26
Княжна погладила пшеничную косу и поправила яркий кокошник. Ей было всё равно, за кого идти, лишь бы княжество процветало и князь не глазел на других девиц. Ягрэна она никогда не видела, но не всё ли равно? Юркеш статен, да душой мал, иначе не позволил бы себя околдовать вот так просто.
Каждый день Ольшанка принимала у себя чародеев и ворожей. Одних в лохмотьях, других в парче, третьих – в плащах из неведомой ткани. И с тех пор ей начала сниться жуть, будто что–то зарождается в лихой чаще и вот–вот норовит перешагнуть сквозь Пустошь, а княжество полыхает пламенем. И лежит её княжич со стрелой в спине, а сверху кружит вороньё.
Сны Ольшанка не рассказывала никому – слишком боялась, что правдивой окажутся видения. Потому на всякий случай написала письмо отцу. Пусть знает, какое безумие творится рядом с молодым княжичем и держит уши востро. В конце концов, она может и вовсе не стать княгиней, но остаться богатой княжной при отце, возжелавшем соединить земли не крепким союзом, а войной.
5.
Марена утепляла господарскую спальню и запасалась свечами, не обращая внимания на снующих братьев и сестру. Одни они остались с Баженой, это правда, но унывать было некогда. Юная чародейка подошла к окну – там кричали улетающие птицы. Вслед за взрослыми пернатыми увязывались совсем молодые. Иной раз Марена махнула бы рукой и сказала, что после Самхейна чащу покидают все, кто не может пережить встречи с Морозной Матерью, но не в этот раз.
Рёбра терзало дурное и страшное чувство. И господарь не желал возвращаться – значит, наверняка что–то знал. Она тяжело вздохнула и снова закопалась в исписанные чернилами листы. Где–то в них находятся ответы. Пока что Марена узнала, как правильно создавать багряные свечи, прогонять чёрную хворь и где искать самых сильных нечестивцев. Не самое полезное, но пригодиться могло. Впрочем, она верила, что среди господарских книг не нашлось бы такой, которая ничему не могла научить.
Непонятный морок сгущался, словно воздух вокруг наливался тяжёлым железом. Отчего–то в её голове всплывал Юркеш. Молодой княжич вспоминался Марене чаще обычного. Возможно, потому, что от него не было писем. А может, посланец заплутал среди диких троп? Нет, вряд ли – Юркеш писал ей долго, с того момента, как она вошла в господарский дом. Марена знала, что никуда он от неё не денется, ибо колдовские чары держат крепче стальных пут. С малолетства она понимала, что не будет дела молодому княжичу до незрелой деревенской девки, а если приворожить крепко–накрепко, то уже ничего им не помешает, даже чародей. Не благородство Юркеша было причиной его верности – одна лишь ворожба, и Марену это устраивало. Без чар он бы даже не взглянул на неё. Не зря в деревнях говорили, что молодые княжичи подобны вольным ветрам.
Марена вспомнила о своём ремесле и усмехнулась: вот она, птичница и чаровница неуловимых крыльев. Оставалось учиться дальше. Чародейка зажгла багряную свечу, без страха и трепета погрузилась в рукописи, жадно поглощая каждую строчку. Господарь рассказывал об обрядах, удачных и не очень. Когда–то он чуть не лишился глаз, попытавшись призвать дочь Водяного прямиком к себе в спальню. Опрометчивый поступок, но толк с него был.
На другой странице он рассказывал о Малахитовых горах, где всё дышало колдовством, вольно гуляли мавки, веселились русалки у рек, иногда выходя к местным. В тех лесах росли крупные ягоды, размером с кулак, моря целебных трав, а по осени – огромные грибы. Чудно было там, но господарь задерживаться долго не стал. Судя по его рассказу, он пересёк границу западных земель и ушёл поближе к степи. Какое–то время ходил среди кочевников и смотрел, как одно племя бьётся с другим, а третье и четвёртое постепенно превращаются в два княжества.