Княжич - стр. 55
Перемога без всякого энтузиазма, но согласился с моими доводами, сказав напоследок:
– Пускай сам князь решает, потакать твоей прихоти али нет, – и недовольно пробурчал: – Совсем, Изяславич, от твоих выходок у меня ум за разум заходит!
Толпа разгоряченных, раскрасневшихся от споров, буквально брызжущих эмоциями юнцов вывалила во двор. Мне все-таки удалось их убедить, что ничего зазорного в преподавании нет, даже наоборот, они, обучая челядь, сослужат княжичу добрую службу, так как подготовят грамотных людей, столь необходимых всему княжеству. Эти доводы их не очень трогали, а потому пришлось торжественно пообещать, что учительствовать они будут только два года, а затем будут раз и навсегда избавлены от этой тяжкой повинности. Ну а если кто все же пожелает продолжить преподавать, то я для того особую должность при князе измыслю. На том, к всеобщему удовлетворению, и порешили.
На улице было холодно, земля была покрыта еще не истоптанным свежевыпавшим снегом, зима, несмотря на март месяц, все еще не желала уходить. Из конюшни доносились крик и ругань – кто-то кого-то пытался выпроводить, видимо что-то не могли поделить, но при появлении княжича со свитой сразу установилась мертвая тишина. Десятки и десятки юных глаз пристально уставились и принялись с затаенным страхом и любопытством рассматривать вошедших. Впрочем, нам тоже было на что посмотреть.
Собравшиеся в одном месте две сотни молодчиков отчего-то напомнили мне жертв немецкого лагерного геноцида. Все они были как на подбор одеты в нечто вроде бараньих тулупов, под которыми просматривались длинные, сношенные холщовые рубахи и портки, на ногах лапти, надетые поверх утепленных портянок. Ну чем не ученики?
– Слухайте, холопы, что вам княжич молвить хочет, – прервал установившуюся тишину Перемога и с сомнением посмотрел на своего подопечного.
– Мои дворяне возьмутся вас обучать в течение двух лет чтению, письму и счету. Всех нерадивых и дурней они будут отсеивать, каждый второй из вас будет моими дворянами отчислен за неуспеваемость. Те из вас, кто сможет выдержать два года учебы, из грязных холопов превратятся в княжий служивый люд.
– Благослови тя Бог, княжич!
– Спасибо!
– Век молить за тебя будем!
Немую толпу вдруг разорвало криками, народ начал лезть друг на друга, из задних рядов в передние, желая лично высказать слова благодарности. Первые ряды дружно бухнулись на колени, начав креститься и громко молиться. Гул и сутолока все нарастали, пока один из дворян громко не щелкнул кнутом, прокричав:
– А ну замолкли! – поймав мой одобрительный взгляд, меченоша Вториж еще более зычным голосом продолжил: – Живо порядок навели, богомольцы хреновы!
Меньше чем через минуту установилась первозданная тишина, все взоры опять были прикованы ко мне.
– Завид, сколько людей собралось, сосчитал? – спросил я, наверное, у единственного в этой толпе умеющего считать больше чем до ста, сына кузнеца, отиравшегося в первых рядах.
– Две сотни и еще семь человек, княжич, – уверенно и с поклоном ответил невольный катализатор всего этого действа. – Из них больше сотни городских…
«Примерно по пятнадцать человек на брата», – быстро в уме я разделил количество учеников на учителей.
– А теперь слушайте меня, – сказал я, думая о том, как бы всю эту толпу распределить по своим дворянам, – выходим из ворот по одному человеку, медленно и не спеша. Как скажу стоять – все сразу остановились. Давайте, с Богом, потихоньку на выход, по одному!