Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки - стр. 46

За столом Настасья Павловна велит отодвинуть от меня всякие вкусности, и мой желудок принимается недовольно урчать.

– Стыд-то какой! – краснеет Ирина Николаевна. – Может, душенька, всё-таки разрешить ей немного покушать? А то скажут еще, что мы ее тут голодом морили.

Мне разрешают съесть кусочек холодной телятины и тарелку жидкого супа. Но каждый раз, когда я подношу ложку ко рту, хозяйка смотрит на меня укоризненно.

Прическу мне сооружает парикмахер-иностранец. К счастью, она совсем не вычурная, и я не становлюсь похожей на пизанскую башню или актрису из дешевого театра. Между локонами пропускают нитку жемчуга.

Горничная приносит от Настасьи Павловны золотую цепочку с кулоном с большим голубым камнем. Украшение неброское, но очень красивое.

Наконец, я надеваю платье, которое за последнюю ночь оказывается украшенным всякими мелкими штучками, вроде золотистой оторочки по вороту и по рукавам, сразу делающими его наряднее. Я подхожу к зеркалу и вижу в нем сказочную принцессу. Нет, это не я!

Арина восхищенно хлопает в ладоши.

– Ой, Вера Александровна, а туфельки-то, туфельки-то забыли!

И ставит на паркет изящные шелковые туфли.

Всю дорогу до дворца Елагина Настасья Павловна и Ирина Николаевна пичкают меня наставлениями. Не делай того, не говори сего. И мешают разглядывать проплывающий за окном Петербург. А потом еще и обижаются:

– Да ты не слушаешь нас вовсе!

А уж когда среди любимых поэтов я называю Пушкина, они вовсе приходят в негодование.

– Да что ты, милочка! Да он же, говорят, был близок с декабристами! – восклицает Кольцова.

– На самого батюшку-императора Александра эпиграммы премерзкие писал! – подхватывает Дубровина. – И из столицы был выслан! Он – вольнодумец каких поискать.

Опасную тему она тут же меняет на разговор о самом бале.

Оказывается, дважды танцевать с одним кавалером – неприлично.

Особенно внимательно я слушаю то, что связано с хозяином бала. Кажется, он собирается танцевать со всеми своими потенциальными невестами.

– Только вот танцев-то на всех не хватит, – беспокоится Ирина Николаевна.

– Ничего, он, я уверена, об этом подумал, – без тени сомнения отвечает Настасья Павловна. – Главное, чтобы он Веру Александровну приглашением не обошел.

– Он мог бы заранее сообщить, какой танец с кем намерен танцевать, – ворчит Кольцова. – Чего же девушек заставлять волноваться?

Но Дубровина осуждать князя не намерена.

– Он лучше знает, как поступить. Он почти ни с кем из барышень еще не знаком. Вот посмотрит на них, тогда и решит. Может, с кем-то и вовсе танцевать не захочет.

Ирина Николаевна искренне жалеет таковых. Кажется, это очень обидно – не получить приглашение от хозяина дома. Тут я склонна с ней согласиться. Если он не сочтет кого-то достойной танца, то не пригласит в дальнейшем и в свое поместье, а это решительно не вписывается в мои планы.

– А если меня пригласит кавалер, который окажется мне не по нраву, могу я ему отказать?

Они переглядываются и хмыкают. Я кажусь им невеждой.

– Это допустимо, – признает Дубровина, – но не всегда. Вы можете отказать, если танец был обещан другому – не забудьте при этом заглянуть в карне. Или если вы уже танцевали с этим кавалером. Или если он (ах, это было бы ужасно!) подошел к вам без перчаток.

– Ну, а если я просто устану? – продолжаю допытываться я.