Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки - стр. 39
Я отпускаю Кузьмича – он устал с дороги. А сама велю седлать лошадь и еду к Бельским.
Княжна мне искренне рада, и мне даже неловко, что мой визит вызван корыстными мотивами.
– Вера, ты однажды сказала, что если мне потребуется помощь, я смело могу к вам обратиться!
Она смотрит на меня с удивлением, но кивает без раздумий.
– Да, конечно, Наташа!
– Я знаю, моя просьба покажется тебе странной, но я прошу – если ты твердо решила не ехать в Петербург на отбор, позволь мне взять твое приглашение.
Теперь она уже хмурится:
– Приглашение? Но зачем оно тебе? Разве ты сама не получила точно такое же?
Я усаживаю ее рядом с собой на диван. Коротко рассказываю о задумке Татьяны Андреевны и о том, что с моим приглашением в столицу уехала Софи.
Ее глаза распахиваются еще шире.
– Ох, Наташа! Кто бы мог подумать! Теперь я понимаю, почему ты решила поехать туда. Но только прошу тебя, не действуй опрометчиво. Может быть, ты сможешь поговорить с Софи до того, как начнется отбор? Тогда об обмане не будет широко известно. И ты уверена, что хочешь сама участвовать в этом?
Ее сомнения вполне понятны – не далее, как несколько дней назад я относилась к отборам совсем по-другому.
Мне стыдно, но я не готова сказать ей всю правду. Пусть думает, что я хочу всего лишь разоблачить обман кузины.
11. 10. В Петербурге
Из Закревки мы уезжаем на рассвете. Слуги думают, что мы едем к Бельским – погостить на пару недель. Едем в старом экипаже, на козлах – сам Захар Кузьмич.
С собой я беру те платья, что покупала с тетушкой, – у нас есть немного денег, но тратить их на новые наряды совсем не хочется. До Петербурга путь не близкий.
Кузьмич считает, что молодой барышне неприлично путешествовать одной – непременно нужно сопровождение замужней родственницы или, на худой конец, горничной. И сколько я ему не доказываю, что никого из девушек нашего поместья мы взять с собой не можем – ведь они знают меня как Наталью Закревскую, а не как Веру Бельскую, – он упрямо стоит на своем.
Но ситуация разрешается наилучшим образом на первом же постоялом дворе, где мы проводим ночь. Ужиная в общем зале, я замечаю молоденькую девушку – худенькую и плохо одетую – которая с трудом тащит ведерный пузатый самовар.
Справки у хозяина наводит сам Кузьмич. Девушку зовут Ариной, на постоялый двор она попала совсем крохой, когда пришла просить кусок хлеба. Не крепостная, сирота и, по словам хозяина, неумеха. Несколько монет перекочевывают из кармана Захара Кузьмича в карман хозяина постоялого двора, и Арина отправляется с нами.
Я ожидаю, что она, боясь незнакомых людей и перемены обстановки, будет плакать, но девушка почти спокойна. А глаза ее полны любопытства. Она первый раз выезжает за пределы своего городка. И, судя по всему, у прежнего хозяина жилось ей не сладко. А уж как радуется она скромному, но совсем новому платью, которое мы покупаем ей на следующий день!
В Петербург мы прибываем ночью, и у меня не получается разглядеть улицы, по которым мы проезжаем. Это мой родной город, но он, должно быть, совсем не похож на тот Петербург, к которому я привыкла. Интересно, узнаю ли я какие-нибудь места и здания? Смогу ли не заблудиться на знакомых и одновременно незнакомых улицах и переулках?
Мы, как и велено, прибываем в дом Настасьи Павловны Дубровиной. Сама хозяйка уже почивает, и встречать нас выходит экономка – по виду, женщина грозная. Кузьмича с Ариной она отправляет в ту часть дома, где размещается прислуга. Меня же определяет в небольшую, но очень уютную комнату, хотя по-настоящему рассмотреть ее у меня получается только утром, потому что как только моя голова касается подушки, я погружаюсь в сон.