Князь Владимир - стр. 24
Добрыня видел, как Святослав сперва смотрел неприязненно, заставлял высокородных сыновей следовать сыну рабыни в воинских занятиях, но те бросали скучные и тяжелые упражнения, едва строгий отец скрывался с глаз. И Святослав сквозь зубы хвалил юного челядинца. Правда, за глаза.
Добрыня помедлил, все еще рассматривая племянника пристально и придирчиво, но тот смотрел преданно, вопросов не задавал. Он был готов куда угодно и как угодно дяде-богатырю, которого любил и чтил. Удовлетворенный, Добрыня кивнул:
– Княгиня отправляет меня с тремя боярами послом в Царьград. С собой берем дюжину воинов, больше не разрешено базилевсом, троих отроков, двух слуг и одного конюха.
Владимир молчал, только щеки заалели. Добрыня покачал головой:
– Не всякому выпадает удача. Побывать за морем! Да другой горло сорвет, деньги все истратит, но его не возьмут… Хотя какая удача? Удача слепа, она и дурням выпадает. А ты сам добился, того не подозревая… Ты хоть знаешь, чего добился?
Владимир смотрел, онемев. Сердце стучало так сильно, что ветхая залатанная рубашка уже не подпрыгивала, а тряслась на груди.
– Ты добился, – продолжал Добрыня с расстановкой, – что ты уже стал лучшим… Пока что с конями. Но ты уже незаменим… почти.
– Дядя, – прошептал Владимир.
– Догадался? За тебя замолвили словцо кони. Изволят тебя иметь при себе и в поездке за море!
Море распахнулось как гигантские ставни. Блистающий мир чистейшей воды надвинулся с такой мощью, что сердце Владимира затрепетало, как крылья бабочки в бурю. Воздух был свеж и чист, каким никогда не бывал в лесу или поле, где всегда тесно от запахов травы, зелени, земли, цветов, навоза, а здесь необозримая масса воды была чистейшей и прозрачнейшей, с оттенком таинственной зелени.
Их огромный корабль поднимало как щепочку, долго вздымало ввысь, все выше и выше, так что мачта задевала облака, еще чуть – упрется в небесную твердь, и Владимир потрясенно видел со всех сторон только бескрайний синий мир, даже без волн! Потом так же неторопливо корабль соскальзывал с гребня водяной горы, скользил вниз, с боков наконец вырастали такие же волны, но корабль падал все ниже, в водяную бездну, с обеих сторон высились прозрачные, как лед, стены ущелья из воды, а корабль старался достичь дна… и в самом деле Владимир потрясенно уже различал близкое дно: с янтарно-желтым песком, диковинными морскими зверями, и сердце сжималось в страхе… но в последний миг корабль снова начинал долгий путь наверх.
Добрыня бурчал, что кормчий трус и неумеха, боится плыть напрямик, ползет вдоль берега, боится утопнуть на глубоком, однако Владимир и так едва-едва различал на виднокрае темную полоску земли. Ежели оторваться и от нее, то как не потеряться в беспредельном окиян-море?
Возбуждение не оставляло с того благостного мига, когда Добрыня велел взять его при посольстве в Царьград. Сердце стучало так, что к вечеру уже болело, изранившись о худые ребра. Он ходил за конями, кормил и чистил, купал, чинил одежду, бегал с поручениями, но всякий раз, оказавшись на палубе, подпрыгивал и верещал в диком восторге. Дважды снился страшный сон: никакого моря, никакого корабля, а он все в той же грязной и душной челядной, полной вони и храпящих холопов!
Он никогда не думал, что воды может быть столько. И вокруг, и внизу под кораблем. Кормчий рек, что плывут над вершинами гор, а до этих гор еще с полверсты! Если и врет, то не сильно, Владимир зрел сквозь чистую прозрачнейшую воду на десяток саженей вглубь, что немыслимо в их Днепре, но дна так и не узрел…