Князь Рысев 3 - стр. 14

– Могла бы хоть как-то намекнуть.

– И вылезти из лампочки или радио, чтобы ты наложил в штаны? Нет уж, лучше в том месте, где тебе не грозит оконфузиться.

Как ни крути, а смысл в ее словах был. Я закусил губу: дня три или четыре назад, когда мы предавались плотским утехам, я попросил чертовку об услуге – глянуть, как там Майка? После нашей ночной вылазки она как будто снова исчезла с радаров. Я ждал, что она пришлет весточку или передаст вместе с Алиской какое письмо, но ни слуги, ни горничной-велеса. Я бы не отказался погладить последнюю по голове, ощупать ее пушистый хвост…

– Узнала? Есть новости? – Я требовал от Биски отчета здесь и сейчас. Ухмыльнулся – как будто бы мы были в каком-нибудь дрянном шпионском фильме. Не хватало только обменяться паролями и назначить следующую встречу.

Биска устало покачала головой, привычным жестом потерла рога.

– В порядке твоя Майя, ничего с ней не случилось.

– Слава богу, – вырвалось у меня со вздохом облегчения, бесовка тотчас же нахмурилась.

– Как грубо.

Ей не нравилось любое упоминание святых в ее присутствии. А уж как она морщила свой маленький носик, когда учуяла, что я неплохо провел время с ангелицей – описать невозможно. В ней бесились ревность вперемешку с дикой завистью.

– Отец прознал про ее ночную вылазку. Сложил два и два – мы сверкали огнями на весь город. Я не знаю, что ему рассказали. Но он решил лишить ее свободы.

– Заточил в башне, заставил выращивать бесконечно длинную косу? – позволил себе горькую усмешку. Дьяволица лишь часто закачала головой в ответ.

– Нет. Но вместо домашнего ареста определил ее в Институт Благородных Девиц, в котором она и без того учится. Запретил ей вылезать из него на протяжении месяца. Этакий домашний арест. Сейчас вон лежит, рыдает, всю подушку слезами залила.

Я закусил губу.

– А Алиска?

– Про лисичку разговора не было. Хочешь знать, что с ней, сходи как-нибудь сам. Если, конечно, Тармаев-старший не выгонит взашей. Старик зол на тебя так, что готов порвать вручную при встрече. Неужели у вас можно заслужить к себе такую ненависть, просто кого-то трахнув?

Я подозревал, что дело в другом, но высказывать вслух не стал.

– А Ночка? – Судьба несчастной коровки, жутко пострадавшей от наших пыток все никак не выходила у меня из головы. Одно дело, издеваться над разбойниками, насильниками и убийцами, и совсем другое – над девчонкой, едва ли понимающей, что ее используют.

– А что с ней? Провалилась в свойственный ее сородичам восстановительный сон, вот только вряд ли проснется. Руки-ноги назад не отрастают. Честно говоря, не понимаю, чего ты о ней решил спросить. Вам следовало бросить ее в ближайшей канаве и забыть о ней, как о дурном сне.

– С чего у тебя вдруг к ней такая лютая ненависть?

– Как грубо. – Ей не понравилось то, что я сказал, и она на миг зажмурилась, снова схватилась за рога. – Она служила святочертому. Если бы не ее грехи, Иоганн бы так никогда не разросся.

Вот уж о чьей судьбе я нисколько не волновался, так это о его. Верил: что бы с ним ни вытворяла Биска, он это точно заслужил. Я закусил губу, привалился к стене кабинки, зажмурился. Все летело к дьяволу под хвост. Мне хотелось резкого развития событий, встретиться как можно скорее с своей двоюродной сестрицей через Майю. Вызнать, какие у нее ко мне претензии, раз она намалевала то письмецо и заплатила за мое убийство. А теперь получалось, через Майю это осуществить невозможно, нужно искать другие способы.