Князь Рязанский - стр. 23
Почти вся сотня моих бойцов, за исключением стражников, была задействована в обеспечени «нашей» безопасности. Княжеская усадьба была огромной, и сотни бойцов едва хватило, чтобы перекрыть территорию. Людишки в усадьбе мне были неизвестные, ситуация в Рязани тоже. Чем чёрт не шутит? Или меня захотят укокошить, или кого из бояр, чтобы на меня повесить жертву. Оно мне надо? Так начинать «столовать».
– Что Касим? Махмуд Казанский? Не озоруют? – Спросил я воеводу.
– С нами пока. От Казани нам сейчас толку мало. Их ногаи подпирают. Итильское левобережье совсем извели. Нам Казань сейчас не помощница. А вот Касим… За Большим Ителем сидит и брату своему Казанскому Махмуду не помогает.
– Понятно. Расскажи, Фёдор Иванович, чем живёт сейчас Рязань? Как и чем ворога встречать собирается? Ведь придет же ворог.
– Придёт, Михаил Фёдорович, – вздохнул воевода. – Засечную черту строим. От Оби уже почитай сто вёрст проложили. Годим пока. Туляки к нам тянут.
– Тулякам в оба конца тянуть, а вам в один. Чем приписные работные занимаются?
– Стену чинят. Руду болотную варют. Московский заказ. Зима скоро, новую скоро наберут, а эта ещё лежит.
– Дело нужное, но чем дольше она лежит, тем лутче для неё. Стену чините, засеку ставьте далее. Железо бросьте. Туляков не ждите.
– Великий Князь просил железа боле слать.
Я посмотрел на него. Помолчал.
– Великий Князь Василий Васильевич теперь меня просит, и спрашивает с меня. Потому, перечить не надо, – тихо сказал я. – Если есть резон, говорите, обсудим. С кондачка, я тут менять ничего не буду, но новое ждите обязательно. Я в Москве завод кирпичный ставлю. И здесь обязательно поставим.
Воевода молча качнул головой. Боярин сказал:
– Людишек мало.
– По последней сказке семь тыщ?
– Сёдни и того мене.
– А дружины ваши большие?
– Да куды там, воев по двести у кажного боярина. Не боле.
– Упарился я уже, – сказал я. – К столу пора.
– Мы посидим малеха… Да Федор Иваныч? – Спросил боярин воеводу.
– Сидите. Пойду ополоснусь, – сказал я и, вышел из парилки.
В мыльне никого не было. Быстро обмывшись, я накинул халат, и вышел в предбанник. За столом сидели бояре, и пили квас.
– С лёгким паром, Михал Фёдорович. Как баенка7?
– Баенка? Хороша Баенка. И пар лёгкий, спаси Бог.
– Рубцы у тебя по телу… Вроде молод ещё, чтобы столько получить… Не бережёшь себя? – Спросил хитро Семён Вердерев.
– Берегусь… Не без этого. Но, как без ран в бою? Ежели, токма, в шатре прозебаться… Ты тоже не обделён рубцами, Семён, а скокма тебе годков, двадцать три?
– Так, – сказал он. – А тебе, Князь?
– Шестнадцать завтра будет.
– Я и говорю… Силёнок ещё не набрал. Поберечься надо. Не встревать в сечи. А то ненароком… Как бы не сложил головушку.
Я посмотрел на него и сказал:
– Кому положено сгореть, тот не утонет. А на счёт возраста и силёнок … В кулачном бою померимся.
Из мыльни вышли, напарившиеся и, видимо, наговорившиеся, воевода и боярин Пронский, и сели за стол.
– Разговор будет тайный, потому разливальщиков не будет. Сами управимся. Семён, не в обиду стольником побыть?
– За честь приму, Михал Фёдорович, – сказал он, и спросил с намёком, – Только сёдня?
– Как наливать будешь…
– Понял, – сказал он и наполнил серебряные кубки искристым и пузырчатым мёдом
– Здравы будем, – сказал я.
– Будем, – в один голос ответили они, и дружно выпили.