Князь Пустоты. Книга первая. Тьма прежних времен - стр. 46
– Отчего же?
– Колдун и шлюха… Есть в этом нечто жалкое.
Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.
– Все пары по-своему жалки, – сказал он.
Во сне Инрау брел через ущелья из обожженного кирпича, мимо лиц и фигур, озаряемых случайными взблесками пламени. И услышал голос ниоткуда, кричащий сквозь его кости, сквозь каждый дюйм его тела, произносящий слова, подобные теням кулаков, ударяющих рядом с краем глаза. Слова, которые раздавили ту волю, что еще оставалась у него. Слова, которые управляли его руками и ногами.
Он мельком заметил покосившийся фасад кабачка, потом низкое помещение, заполненное золотистым дымом, столы, балки над головой. Вход поглотил его. Земля под ногами опрокинулась, повлекла его навстречу зловещей тьме в дальнем углу комнаты. И эта тьма тоже поглотила его – еще одна дверь. И его притянуло к бородатому человеку, который сидел, откинув голову на стену с потрескавшейся штукатуркой. Лицо человека было лениво запрокинуто, но при этом напряжено в каком-то запретном экстазе. С его шевелящихся губ лился свет. И в глазах полыхали осколки солнца.
«Ахкеймион…»
Потом душераздирающее гудение превратилось в говор посетителей. Расплывчатое помещение кабачка сделалось массивным и обыденным. Кошмарные углы распрямились. Игра света и тени стала естественной.
– Что ты тут делаешь? – выдохнул Инрау, пытаясь привести в порядок разбежавшиеся мысли. – Ты понимаешь, что происходит?
Он обвел взглядом кабачок и увидел в дальнем углу сквозь столбы и дым стол, за которым сидели шрайские рыцари. Пока что они его не заметили.
Ахкеймион смерил его недовольным взглядом.
– Я тоже рад тебя видеть, мальчик.
Инрау нахмурился.
– Не называй меня «мальчиком»!
Ахкеймион ухмыльнулся.
– А как еще прикажешь любимому дядюшке обращаться к своему племяннику? – Он подмигнул Инрау. – А, мальчик?
Инрау с шумом выдохнул сквозь сжатые зубы и опустился на стул.
– Рад тебя видеть… дядя Акка.
И он не лгал. Несмотря на болезненные обстоятельства, он действительно рад был его видеть. Он довольно долго жалел, что покинул своего наставника. Сумна и Тысяча Храмов оказались совсем не такими, как он их себе представлял – по крайней мере, до тех пор, как престол не занял Майтанет.
– Я скучал по тебе, – продолжал Инрау, – но Сумна…
– Нехорошее место для такого, как я. Знаю.
– Тогда зачем же ты приехал? Слухи ведь до тебя наверняка доходили.
– Я не просто приехал, Инрау…
Ахкеймион замялся, на лице его отразилась борьба.
– Меня прислали.
По спине у Инрау поползли мурашки.
– О нет, Ахкеймион! Пожалуйста, скажи…
– Нам нужно разузнать как можно больше о Майтанете, – продолжал Ахкеймион натянутым тоном. – И о его Священной войне. Сам понимаешь.
Ахкеймион опустил на стол свою чашу с вином. На миг он показался Инрау сломленным. Но внезапная жалость к этому человеку, который во многом заменил ему отца, исчезла от головокружительного чувства, словно земля уходит из-под ног.
– Но ты же обещал, Акка! Ты обещал!!!
В глазах адепта блеснули слезы. Мудрые слезы, но тем не менее полные сожаления.
– Мир завел привычку ломать хребет моим обещаниям, – промолвил Ахкеймион.
Хотя Ахкеймион надеялся явиться Инрау в образе наставника, который наконец признал в бывшем ученике равного себе, его не переставал терзать невысказанный вопрос: «Что я делаю?»