Князь Пустоты. Книга первая. Тьма прежних времен - стр. 30

Наконец один из Кворума обратился к нему:

– Ахкеймион, нам не следует более пренебрегать Тысячей Храмов – по крайней мере, с тех пор, как Майтанет захватил престол и объявил себя шрайей.

Разумеется, молчание нарушил Наутцера. Это был тот человек, чей голос Ахкеймион меньше всего хотел услышать, но именно он всегда говорил первым.

– До меня доходили только слухи, – ответил Ахкеймион сдержанным тоном – с Наутцерой никто иначе не разговаривал.

– Поверь мне, – кисло ответил Наутцера, – слухи не отдают должного этому человеку.

– Но выживет ли он?

Естественный вопрос. Немало шрайи хватались за кормило Тысячи Храмов – и обнаруживали, что этот огромный корабль отказывается повиноваться им.

– Этот выживет, – ответил Наутцера. – Более того, он процветает. Все – слышишь, все культы явились к нему в Сумну. Все до единого облобызали его колено. И при этом безо всяких политических уловок, обязательных для такой передачи власти. Никаких мелких бойкотов. Ни единого не явившегося!

Он сделал паузу, давая Ахкеймиону время оценить значение сказанного.

– Он расшевелил нечто… – Надменный старый колдун поджал губы, спуская следующее слово с цепи, точно опасного пса: – Нечто невиданное! И не только в Тысяче Храмов.

– Но ведь такое уже бывало, – решился вставить Ахкеймион. – Фанатики, манящие спасением в одной руке, чтобы отвлечь внимание от кнута в другой. Рано или поздно кнут станет виден всем.

– Нет. «Такого» еще не бывало. Никто не выдвигался так стремительно и так ловко. Майтанет – не просто энтузиаст. За первые три недели его правления были раскрыты два заговора с целью его отравить – и, главное, раскрыл их не кто иной, как сам Майтанет. В Сумне были разоблачены и казнены не менее семи императорских агентов. В этом человеке есть нечто большее, чем хитрость и коварство. Нечто куда большее.

Ахкеймион кивнул и прищурился. Теперь он понимал, почему его вызвали так срочно. Больше всего могущественные ненавидят перемены. Великие фракции давно уже отвели место для Тысячи Храмов и их шрайи. А этот Майтанет помочился им в выпивку, как сказали бы нронцы. И, что еще хуже, сделал это с умом.

– Грядет Священная война, Ахкеймион.

Ошеломленный, Ахкеймион обвел взглядом темные силуэты прочих членов Кворума, ища подтверждения услышанному.

– Вы не шутите?

Наутцера вышел из тени, остановившись лишь тогда, когда вплотную приблизился к Ахкеймиону и навис над ним. Древний колдун в совершенстве владел искусством повергать в трепет одним своим присутствием: он был очень высок и от старости выглядел довольно жутко. Его дряблая, морщинистая кожа просто оскорбляла шелка, которые носил колдун.

– Отнюдь.

– Священная война? Но с кем? С фаним?

За всю свою историю Три Моря лишь дважды становились свидетелями настоящих Священных войн, и обе велись скорее против школ, нежели против язычников. Последняя, известная под названием Войны магов, оказалась губительной для обеих сторон. Сам Атьерс семь лет пробыл в осаде.

– Это неизвестно. Пока что Майтанет объявил только, что будет Священная война, а с кем именно – сообщить не соизволил. Как я уже говорил, этот человек дьявольски хитер и коварен.

– И вы боитесь новой Войны магов.

Ахкеймиону с трудом верилось, что он ведет подобный разговор. Он знал, что мысль о новой Войне магов должна бы привести его в ужас. Но вместо этого сердце его отчаянно колотилось от восторга. Неужели дошло до этого? Неужели он настолько устал от бесплодной миссии Завета, что теперь готов приветствовать перспективу войны против айнрити с каким-то извращенным облегчением?