Князь Меттерних: человек и политик - стр. 5
Проблематика, связанная с внешнеполитической стратегией Меттерниха, стала одним из стержневых элементов вызвавшей громкий резонанс книги Г. Киссинджера «Дипломатия» (1994 г.). Самого автора иногда называли учеником или последователем австрийского канцлера. Нетрудно обнаружить родство между киссинджеровской концепцией разрядки и меттерниховским эквилибром. Если в ранее упоминавшейся книге Киссинджера речь шла о сравнительно коротком периоде воссоздания европейского мира после наполеоновских войн, то теперь автор, успевший побывать главой внешнеполитического ведомства США, рассматривает проблемы формирования мирового порядка в глобальном ракурсе: от времен кардинала Ришелье до наших дней.
Среди творцов различных моделей миропорядка Меттерниху отводится существенная роль. При этом теорию и практику «европейского концерта» Киссинджер не привязывает исключительно к «веку Меттерниха». Он отмечает присущие ей универсальные черты, говорит и о соавторах австрийского канцлера. «Сила и справедливость гармонично дополняли друг друга. Установившееся равновесие уменьшало возможности применения силы; одинаковое представление о справедливости уменьшало желание ее применить»[17], – так выглядят, по Киссинджеру, наиболее общие принципы этой системы.
Интересно отмеченное им сходство между Меттернихом и президентом Вудро Вильсоном. Австрийский канцлер оказался предшественником американского президента «в том смысле, что он верил, будто бы единая для всех концепция справедливости является предпосылкой сохранения международного порядка. Хотя, конечно, его представление о справедливости было диаметрально противоположно тому, которого придерживался Вильсон…»[18]. Если американский президент «считал, что демократии миролюбивы и разумны в силу самой своей природы, то Меттерних называл их опасными и непредсказуемыми. Видя страдания, в которые республиканская Франция ввергла Европу, Меттерних отождествлял мир с легитимным правлением. Он ожидал, что коронованные главы древних династий если и не удержат мир, то, по крайней мере, сохранят фундамент международных отношений. Таким образом, легитимность становилась цементом, скрепляющим здание международного порядка»[19].
II
Что касается отечественной историографии относительно Меттерниха, то она гораздо представительнее в период до 1917 г. Это вполне понятно, если учесть, какую роль играла тогда Австрийская, а затем Австро-Венгерская империя, рухнувшая почти одновременно с Российской. В последующее время австрийский канцлер фигурировал преимущественно в контексте дипломатической истории или в биографических трудах о таких его современниках, как Наполеон, Талейран, Дизраэли, написанных Е. В. Тарле, А. 3. Манфредом, Ю. В. Борисовым, В. Г. Трухановским.
Имя Меттерниха в дореволюционной России было, как говорится, на слуху и обычно сопровождалось каким-либо ругательным эпитетом. Чаще всего о Меттернихе речь шла в многочисленных трудах, посвященных истории царствований Александра I и Николая I, а также международным отношениям, особенно «восточному вопросу». Биографии Меттерниха были написаны знаменитым российским литературным критиком Д. И. Писаревым (1861 г.) и публицистом X. Г. Инсаровым (1905 г.); этим псевдонимом пользовался видный деятель болгарского и российского социал-демократического движения X. Г. Раковский. К разряду специальных работ о князе можно отнести и книгу В. К. Надлера «Меттерних и европейская реакция» (1882 г.). Но, пожалуй, наиболее глубокое в отечественной историографии исследование о Меттернихе вышло из-под пера ученого широчайшего диапазона, можно сказать, одного из зачинателей российской политической науки, А. Д. Градовского. Его эссе, озаглавленное «Система Меттерниха», базировалось на проницательном анализе только что появившихся в 1880–1883 гг. семи (из восьми) томов документального, мемуарного и эпистолярного наследия князя.