Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - стр. 76

У меня не было своих детей. И я не очень знал, как себя вести с этим восьмилетним субъектом, для которого княжеская резиденция была местом для игр, дети охранников – соратниками, а призываемый на руку огонь – разновидностью цветных кубиков. Я с обычными-то детьми себя скованно чувствовал, а тут отпрыск царствующего рода.

– Так его ж не будет уже! Его папка сутки через трое работает, – снисходительно пояснил мне кузен. – Завтра Мишка придет, а потом Леха. Но Мишка в прятки играть не любит, зато сильный! Мы с ним боремся и на башню лазаем.

– Лазим, – на автомате исправил я разговорную норму на печатную.

Мальчишка отмахнулся: дескать, без тебя наставников хватает.

– Приходи лучше послезавтра, мы с Лехой будем планер запускать.

– Я постараюсь…

– Лан, я пошел.

Прежде чем ракета обожгла стартовый стол раскаленным выхлопом из дюз, я придержал мальца за локоть. В голове мелькнула идея, которую хотелось проверить. Да и уж очень объект был подходящим – пацан, которому вряд ли покажутся странными вопросы взрослого брата.

– Антон. А царский дар у тебя уже пробудился?

«Я должен наследовать княжество! А не пацан, у которого неизвестно еще, есть ли царский дар!»

Мальчишка сразу погрустнел и с тоской посмотрел в манящую пустоту коридора. Всем своим видом он выражал нежелание продолжать этот разговор, но просто сбежать тоже не мог. Как же! Взрослый родич.

– Антон? Я тебя обидел чем?

– Не. – Пацаненок шмыгнул носом. – Все просто спрашивают, спрашивают… Надоели уже!

– Ну, это же важно, братец. Ты же понимаешь…

– Да все я понимаю! – Звонкий детский голос попытался пародировать интонации кого-то взрослого, скорее всего наставника: – Не у каждого в роду открывается способность к дару заповедному, царским называемому!

Я улыбнулся. Искренне – мальчонка мне нравился. Своей живостью, серьезностью, даже манерой скакать с темы на тему. И чувством юмора тоже.

– Ну а все-таки? Проснулся?

– Непонятно, – признал он с шумным выдохом. – Наставник говорит, вот-вот должно. Папка говорит, все признаки есть. Сны тревожные, видения наяву…

– Это какие?

Антон посмотрел на меня с подозрением. Сквозь мягкие детские черты на миг проступило лицо его отца.

– Ты же сам знаешь!

– Так у всех по-разному! – моментально нашелся я.

Брата ответ устроил.

– А. У меня – небо зеленое и люди кричат. Много людей, очень много. Все плавится: дома, люди и небо даже… Страшно так…

– Это во сне?

– Ага. Во сне. А вчера вот не спал. А еще бывает, что родных вижу. Папку, мамку, тебя, теть Иру. И друзей еще, Мишку с Лехой. В нарывах страшнючих, как у мертвецов! А еще просто так страшно иногда становится. Без видений. Идешь, идешь, и – бац! – вся сила из ног и рук уходит. А еще я подслушал, как мамка плакала и папке говорила, что бывает и умирают. И еще…

При разговоре о царском даре мальчишку начало отчетливо потряхивать. Словно он заново переживал весь тот ужас, который пожирал его во снах. Интуитивно, не думая, я положил ему руку на плечо, желая хоть как-то успокоить. Пацан тут же ткнулся мне в живот лицом.

– У тебя это долго было, дядь Игорь? – будто через подушку спросил он.

Вот что ему ответить? На фиг я вообще этот разговор затеял! Тоже мне, разведчик!

– У всех по-разному, – проговорил я.

Под рукой билась тонкая жилка на шее, частое горячее дыхание пацаненка обжигало живот.