Княгиня Ольга. Волки Карачуна - стр. 54
Иногда Равдан косился на свой варяжский топор и вздыхал: ему-то со своей новой игрушкой придется расстаться. И прямо сегодня.
– Ну, что? – начал Лютояр, когда они доели яйца и затоптали скорлупу.
– Ну, я пошел, – с непринужденным видом отозвался Равдан и взял из-под лавки приготовленный заплечный мешок. Совсем легкий.
Ибо пришло и ему время возвращаться в человеческий мир. Он надеялся, что теперь, когда мысли князя заняты жуткой смертью матери, ему не до поиска лиходеев. Намереваясь при жизни принести вред, старуха принесла им большую пользу – своей смертью.
– Проваливай! – сердечно пожелал Лютояр. – Нет, постой. А ты вторую-то хоть малость разглядел?
– Колдунью вторую? Да я и первую-то не разглядел. Но та вроде не старуха была – голос девчачий, да и убежала вон как резво!
– Понятно, не старуха. Это ее внучка была, князева дочь.
– А эта не примется за бабкины дела?
– Бабка ее дурному учила, да бабки больше нет. А она – князя Ведомила внучка. Так что ей… ее беречь надо.
– А мне что? – Равдан зевнул. – Я ее и не увижу никогда. А тебе какое дело?
– Так, ничего. – Лютояр пожал плечами. – Ну, теперь совсем проваливай.
Равдан по очереди обнялся с обоими вилькаями и, поклонившись Ведьме-рагане, пустился в путь. Идти было не очень далеко: можно за день добраться. Равдану не хотелось уходить из леса, где он всегда чувствовал себя привольно среди побратимов, но утешало любопытство: хотелось узнать, что там «у людей» говорят обо всех последних событиях? Да и мать соскучилась. Мысль о том, как она обрадуется, немного его утешала.
За самое короткое время смолянскому князю пришлось готовиться уже ко вторым похоронам.
– Недолго я в цветном платье покрасовалась… – вздохнула Гостислава, доставая из укладки недавно убранную «горевую сряду».
Вновь увидев жену «в печали», Сверкер удивился так же, как в тот день, когда впервые за двенадцать лет увидел ее в цветном платье.
– Не думал я, что ты это сделаешь! – воскликнул он, окинув Гостиславу взглядом с головы до ног.
– Почему же не думал? – отчасти язвительно отозвалась она. – Как же еще мне поступить, если умерла старшая женщина моей семьи?
– Но не уверяй меня, будто скорбишь о ней! – горестно махнул рукой Сверкер. – Я знаю, ты рада ее смерти. Ты ведь думаешь, будто это она загубила двух твоих женихов и вынудила выйти за меня.
– А разве это не так? – выразительно удивилась Гостислава. – Она сама не скрывала, и все знали…
– Не скрывала! Все знали! – передразнил Сверкер. – Вы не знали, что эти слухи о ее причастности распускала она сама! Разве кто-то мог доказать ее вину? Никто ведь не видел, чтобы она творила волшбу, у тех людей не находили рунических палочек. У вас было одно доказательство – ненависть и страх. И то и другое она сама внушила всем! Ведь мы с отцом давали клятву не поднимать оружие против мирных жителей и не могли выступить первыми! И мать сделала так, что они сами подняли оружие на нас, да еще и по вздорному поводу. Дивно ли, что пьяный заблудился в метель и замерз? Но она была отважной женщиной и смело сама себя сделала целью их ненависти, чтобы дать мне возможность…
Гостислава помолчала, обдумывая эту вновь ей открывшуюся сторону дела.
– Ну, так что же… Значит, тем более я должна носить «печаль» по столь отважной и мудрой родственнице.