Княгиня Ольга. Ведьмины камни - стр. 77
И почему она не догадалась прямо у него спросить – зачем он вмешался в спор Логи и Видимира? В самом ли деле хочет взять ее в жены – если вообразить, что это возможно? Почему она не задала ему этот вопрос утром в поварне, ведь был такой хороший случай! Неизвестно, представится ли другой.
Хельга вспоминала серые глаза Эскиля, его лицо, слегка склоненное к ней. Ничего неприятного в его лице нет – кроме этого красного пятна в мелких шрамах, память огненной битвы в Боспоре Фракийском. Но даже это… если подумать… не слишком его портит. Когда он смотрит так приветливо, когда в эти серые безжалостные глаза смягчаются и светлеют от удовольствия видеть ее, он не так уж и плох. Даже почти красив… Хельга вдруг представила, как можно любоваться этим лицом, если испытывать к нему любовь… сердце оборвалось и загорелось. Удивляясь, почему при первых встречах Эскиль вовсе не показался ей красивым, Хельга еще не могла по неопытности своей понять: не только красота привлекает любовь, но и любовь делает красивым все, на что упадет ее взор.
От этих мыслей ее отвлекла Огняна-Мария: помахала рукой и сделала знак, приглашая подойти. Хельга оставила прялку и перешла к ней ближе; Огняна-Мария усадила ее между собой и Альдис.
– Мария спрашивает: правда ли, что твоя мать приехала из-за моря в одиночку, чтобы отыскать здесь своего мужа? – сказала Альдис. – Она слышала от нашей матери, что твоя мать когда-то здесь побывала.
– Да, это так. Это было больше двадцати пяти лет назад, тогда никто из нас еще не родился.
– Она спрашивает, как так вышло, что твоей матери пришлось ехать одной так далеко?
– Моя мать когда-то была замужем за человеком по имени Ульвар, – начала рассказывать Хельга, делая остановки, чтобы Альдис могла перевести Огняне-Марии на славянский язык. – Она вышла за него, когда ей было шестнадцать лет, в тех краях, где она родилась, в Свеаланде. Он был торговым человеком и часто ездил по викам и торговым местам с разным товаром. Лет через пять он однажды уехал и не вернулся. Говорили, что корабли тех людей, с кем он плыл, ограбили викинги, и какое-то время все думали, что он погиб. Но через несколько лет пришли вести, что Ульвара видели живым, а потом к матери однажды приехал человек и сказал, что он ходил на сарацин вместе с большим войском из Гардов и в этом же войске был Ульвар. Тот человек рассказал, что Ульвар устроился жить в Мерямаа и не хочет возвращаться в Свеаланд. Он передал, что если жена, то есть моя мать приедет к нему, он будет очень рад. Она сначала сомневалась, что сможет одолеть такое путешествие в одиночку, но потом нашла надежных людей, которые взяли ее на корабль, который шел из Бьёрко в Альдейгью. И так она припыла в Альдейгью, а потом с теми же людьми доехала до Хольмгарда. Отсюда те торговые люди повернули назад, а она несколько месяцев, до начала зимы, жила вот здесь… Госпожа Сванхейд была так добра, что разрешила ей погостить, пока сборщики дани не поедут в Мерямаа и не отвезут ее в Силверволл[18]…
Хельга огляделась, впервые за все эти дни с необычайной ясностью осознав: двадцать пять лет назад ее мать бывала в этой гриднице, наверняка сидела на этой же скамье, видела эти же стены со звериными шкурами – покойный Олав конунг увлеченно охотился на крупного зверя, – эти же разноцветные щиты (или очень похожие), тоже ходила вдоль этих самых столов с кувшином пива в руках… Может быть, даже кувшины были те же самые – добычу сарацинского похода сюда доставили за год-другой до появления Снефрид.