Княгиня Ольга. Пламя над Босфором - стр. 19
– Да чего там есть? – унимал его Богославец. – Груша дикая и та еще не поспела. Сядь, посиди, егоза.
– Может, водяных жеребцов увидим, – поддержал брата Соломка.
– Да это не водяные, обычные они жеребцы, – пояснил Альвард, не раз ездивший мимо Болгарского царства по торговым делам. – Просто пасутся здесь, среди болот, вот и приобвыкли вплавь перебираться.
– А я слышал от воеводы нашего Шигберна, – вступил в беседу еще один из плесковичей, Гостец, – что в дальних северных краях есть такие духи водные, как бы злые жеребцы, что в воде только и живут, лишь изредка на берег выходят земной травки пощипать. Коли кто к такому жеребцу подойти хочет, он ничего, подпускает, а как человек к нему на спину сядет, он р-раз – и в воду прянул, с человеком вместе. Много народу, говорят, таким путем пропадает.
– Ну, то в дальних северных краях, – сказал немолодой плесковский оружник, по прозвищу Падинога. – У них чего только нет. Морские змеи, говорят, есть, такие из себя, как Змей Горыныч.
– У нас Змей Горыныч есть, – заметил Соломка, даже как будто озадаченный, что на родной земле имеется чудо, не хуже заморских.
– А ты его видел? – повернулся к нему Падинога.
– Нет.
– А чего ж говоришь?
– Ну… Все же знают.
– То все знают, а то люди сами видели.
– Пойдемте пройдемся до того края, – снова стал звать Колояр. – Хочу сон-травы здешней взять, корень выкопать, посмотреть, такова ли, как у нас. А здесь вон, тростником все заросло, к воде не пройти.
– Ну, пойдем… Зелейник! – улыбнулся Эймунд и поднялся с кошмы.
– А правду говорят, что от сон-травы у мужика колом стоит? – хмыкнул Дыбуля.
– Правда, – без улыбки кивнул Колояр. – Будет надо, я помогу, только смотри, без меня не пробуй. Она недаром сон-травой зовется: если пить ее не умеючи, то заснешь и вовек не проснешься.
– Иди, иди… Мудрец беспортошный.
Колояр призадумался, не полагается ли ему вздуть Дыбулю за «беспортошного» – он ведь уже не малец, а целый гридь, и меч у него есть. Но Эймунд обернулся на краю поляны, поджидая его, и Колояр устремился за ним.
Раздвигая сулицей ветки, Эймунд шел впереди, оба брата – следом. Больше не разговаривали, старались идти тихо, чтобы не спугнуть то неведомое, что могло ждать впереди. Сумерки сгущались. Вдруг Колояр невольно охнул; оба спутника обернулись к нему, Эймунд безотчетно вскинул сулицу, будто собирался метнуть.
– Ты что? – шепнул он, не видя поблизости ничего опасного.
– В-вон, – смущенный отрок показал на поваленный ствол у воды. – Померещилось, змей или вроде того…
Эймунд хмыкнул, однако подумал, что светлеющий сквозь сумерки изогнутый ствол с облезшей корой и правда при беглом взгляде можно принять за отдыхающее чудовище.
– Здешние змеи поменьше будут, – напомнил он. – Видели же, пока плыли.
С лодьи они правда замечали скользящих в воде пестрых ужей; довольно крупные, те, однако, не выглядели опасными.
– Тихо! – Соломка вдруг поднял руку.
Все умолкли, и в тишине со стороны воды, из-за пышных тростниковых зарослей, стал слышен шум – плеск, шорох, фырканье. Трое парней застыли, Эймунд стиснул сулицу. Свои остались у костра, шагах в ста позади. Впереди был другой край острова и вода озера. Зверь какой? А крупный, должно быть, судя по густому фырканью.
Морской змей?
Эймунд быстро и бесшумно двинулся вперед, двое братьев – за ним. У Колояра с собой был длинный нож – копать корневища сон-травы, а Соломка прихватил секиру. Пробравшись через ивняк, они наконец увидели воду. Желтые чашечки той самой сон-травы, которую искал Колояр, качались на крупных волнах от движения какого-то весомого тела. Такого, что продрало морозом – и оно было где-то совсем рядом, за свесившимися к самой воде ветками ивы!