Княгиня Ольга. Невеста из чащи - стр. 4
Городок Волховец был не так стар, как соседний Словенск. Когда-то это место на Восточном пути называлось просто Скипстад – Корабельная Стоянка. Уже века полтора назад, а то и больше здесь приставали на отдых варяги, искавшие путь сперва на Волгу, а потом и на Днепр – к богатым восточным рынкам.
Всякое лето здесь дымили костры, возле них сидели кучками понурые пленники; местные жители, завидев эти дымы, съезжались предложить свой товар в обмен на привезенный. И далеко не всякий раз торг обходился мирно. Порой после отплытия варягов берег бывал усеян отрубленными головами коров и лошадей, захваченных в селениях по пути и забитых на мясо перед дорогой.
Укрепления возвел более полувека назад Тородд конунг, перебравшийся сюда из Ладоги. Он первым оценил преимущества пригорка над Волховом, ближайшего со стороны устья: заняв его, можно было держать в руках путь с Волхова в озеро и обратно. И сейчас еще Волховец заметно отличался от других городцов Поозерья и Приильменья, где сидели старинные словенские роды, пришедшие сюда века четыре назад. Его стены, выстроенные из засыпанных землей срубов, не опоясывали вершину холма или мыса – как у тех городцов, что выросли из старинных родовых укреплений, – а полумесяцем огибали часть берега, где когда-то лежали вытащенные на сушу корабли и стояли шатры первых варягов на волховском пути.
С появлением здесь Тородда наконец прекратились набеги на Приильменье с моря: его дружина, пребывавшая в постоянной готовности, защищала окрестные поселения гораздо успешнее, чем худо вооруженные родовые ополчения, которые еще нужно было долго собирать. Закончились и разнобразные столкновения между проезжающими и местными: Тородд обеспечивал на месте торга мир и соблюдение обычаев, по которым живут все подобные места по берегам Варяжского моря. В обмен на это Тородд стал брать со словен дань в основном съестными припасами, тканями и мехами, необходимыми для содержания его дома и дружины. Обеспечивая безопасность торгового пути, он взимал плату с проезжающих за постой, за право прохода и за охрану на пути через Ильмень.
Подчинив себе многие области, населенные чудью, за три поколения волховские конунги накопили немалые богатства и обзавелись таким влиянием, что чувствовали себя сильнее не только родовых старейшин, но и словенских князей. Те, огорчаясь усилению чужаков, уже не раз пытались избавиться от них: сын Тородда, Хакон, воевал с восточными поозерами, захватил их городец Белогорье на реке Маяте и уничтожил укрепления, чтобы больше никто не смел ему противиться. После этого еще несколько десятилетий отношения между ильменскими варягами и западными поозерами оставались враждебными, и только при Ульве, внуке Тородда, снова был заключен мир.
Когда на другом конце пути, по которому приходят серебро и паволоки, сидят другие варяги, союзники здешних, приходится как-то с ними мириться.
Выгод от торговли с греками лишиться не хотела и старая знать. Иные порой держали речи: «Деды наши жили без паволок, и мы проживем!», но не встречали понимания даже у собственных жен.
Ныне Волховец был самым сильным и влиятельным из трех варяжских городцов в Поозерье.
Ульв конунг возводил свой род к Ингвару конунгу, который поселился в Ладоге еще со времен битвы при Бровеллире. Ингвара считали сыном самого Харальда Боезуба, пережившим то легендарное сражение. Неизвестно, правдой ли было это, но родовые саги обеспечивали Ульву почет, которого заслуживал человек подобного положения. По соглашению с его отцом, Хаконом конунгом, Одд Стрела с дружиной когда-то проследовал на юг, чтобы найти себе державу на среднем Днепре, откуда лежал путь в Миклагард. Оба конца этого пути, верхний и нижний, равно желали, чтобы товары не встречали никаких препятствий, но обеспечить полную безопасность торгового потока было не в их власти. Влияние Ульва кончалось на южном берегу Ильменя. Дальше путь пролегал через множество племенных и родовых владений, хозяева которых нередко предпочитали просто грабить обозы, довольствуясь хорошей добычей сегодня и не думая, что будет завтра.