Княгиня Ольга. Невеста из чащи - стр. 35
На ту пору ничего со мной не случалось более тяжкого, чем этот обратный путь в мир живых!
Мы ковыляли на своих натруженных маленьких ногах, обессиленные целодневным хождением, испугом, голодом, жаждой. Даже плакать у нас больше не осталось сил. Горло пересохло, смертельно хотелось пить, но мы боялись сказать об этом медведю. Он может рассердиться, а мы ведь сейчас на том свете – есть ли здесь обычная вода, не мертвая? Голова кружилась, от голода меня слегка мутило, и порой я вообще забывала, где я, что со мной случилось и почему я куда-то иду…
И наступил миг, когда мы одновременно споткнулись, не удержались на ногах, осели на мох и замерли, привалившись друг к другу. Нам уже не было страшно: пусть ест нас, если ему надо, но мы больше не можем даже шевельнуться!
Недовольно ворча, медведь подошел и снова вскинул нас на плечи. Покачиваясь на ходу, среди мрака неизвестности, обессиленная до бесчувствия, я, кажется, заснула, потому что дальше не помню.
Очнулась я оттого, что медведь спустил нас наземь.
Кругом было темно, и меня пронзил ужас: он занес нас под землю!
Однако тут же я увидела: светит полная луна, заливая белым сиянием тропу вдоль берега широкой реки. Это что – Забыть-река?
– Вон там ваш дом! – медведь махнул лапой куда-то вперед. – Мне дальше нельзя, собаки учуют. Ну, бегите живее, пока я не передумал! И в другой раз не попадайтесь, не то непременно съем!
Мы огляделись.
Недавно мы уже видели это место ночью: в это лето нам впервые позволили немного покрутиться у купальских костров, и поэтому сразу поняли, где очутились. Мы были уже на своей стороне брода, на луговине паслось обычно наше стадо, а за нею стоит наше Варягино!
Воодушевленные избавлением от страшного спутника и близостью дома, мы встали и пустились бегом по тропе, даже забыв попрощаться.
Мы бежали с чувством чудесного избавления от неминуемой гибели; остановились только, чтобы выпить воды из реки, – ведь это была уже наша родная река, привычная, живая!
Вода придала нам сил, и вскоре мы увидели знакомые громады темного частокола, окружавшего нашу усадьбу.
Шагов за десять до ворот Эльга вдруг остановилась.
– Подожди! А что, если… прошло сто лет и там все умерли?
– Как умерли? – Я недоуменно взглянула на нее.
У меня упало сердце.
– А вдруг мы пробыли в лесу целых сто лет? Я знаю, так бывает. В мире мертвых все кажется по-другому. Думаешь, что провел там один день, а на самом деле – сто лет.
– Ну… Не идти же назад, к нему… Пойдем, постучимся. Узнаем, кто там теперь живет.
– А вдруг наши мамы уже умерли?
– Зато там живут наши внуки… – Я фыркнула, так мне стало вдруг смешно.
– Дурочка, какие у тебя внуки?
– Ну, у Аськи с Кетькой. Вот мы войдем, а там неведомые люди, и они скажут: наш дедушка был Асмунд сын Торлейва… Может, мы Аську еще застанем!
– Он не проживет сто лет!
– А может, проживет! Он мне говорил, что хочет прожить сто лет!
– Эй, кто там под воротами? – окликнул нас вдруг мужской голос, и я, едва веря ушам, узнала голос своего отца. – Что за люди? Вы не видели двух маленьких девочек? У нас потерялись две девочки, мы боимся, не унес ли их медведь в лес? Их зовут Эльга и Ута.
– Это мы! – завопили мы с Эльгой, от счастья прыгая на месте (откуда только силы взялись). – Мы здесь, здесь!
Вот так в тот раз закончилось наше приключение.