Княгиня Ольга. Две зари - стр. 62
Колча отлеживался: он пришел в себя, но был сам не свой. Воюн сидел в темном углу и не встревал в разговоры. О произошедшем старейшина говорить не решался, но чувствовал себя так, будто каждый миг на него могли указать как на главного виновника.
У него-то был ответ на тот вопрос, что мучил Люта. Ему не требовалось гадать, кто устроил это нападение: он точно знал. Драговижичи надели личины, чтобы нагнать страху на противника, но помимо этого скрывать лицо от киян из них имело смысл только двоим: Бересту и Плетине, которых русы видели в Плеснеске и могли узнать. Зато Воюн и его родичи знали всех, и им личины Карачуна, не раз виденные, не мешали угадать своих ближайших соседей. Он лишь поначалу опешил и растерялся: не ожидая ничего подобного, не поверил своим глазам.
А ведь он знал, что замыслили Берест и Плетина. Они обманули его притворным отказом – а может, он сам обманулся, чтобы не тревожиться еще и об этом, когда душа была полна тревогой о дочери.
– Они ж могли меня убить! – бормотал старейшина, вновь и вновь вспоминая, как бежали к нему люди в личинах и как сам он хоронился под санями, пока не услышал совсем рядом голос Люта.
Из его саней тоже была вынесена поклажа, а лошадь уведена. В поклаже ничего особо ценного не было – так, дорожные пожитки, хотя теперь укромовичи остались даже без сменной рубахи. Выходит, их ограбили свои. Может, и не со зла – разбираться, где чье, неопытным разбойникам было некогда. И то, что жизни его угрожали свои же, даже сваты, хоть и бывшие, потрясло его сильнее, чем сама эта угроза.
Эту тайну требовалось сохранить во что бы то ни стало. Проболтайся он – это будет смерть Драговижу, самому Воюну и Обещане. И старейшина старался отворачиваться от света, будто боялся, что русы по лицу его угадают правду.
– Да ладно тебе, отец! – сказал наконец Лют Острогляду. – Ложись спать. Может, найдем еще тканину с бабами – диковина приметная, авось где всплывет.
– Тьфу на нее! – махнул рукой Одульв. – То, что мы княгине везем, ей куда дороже покажется. И уж этого у нас все бесы из Нави отнять не сумеют!
Послам повезло: они добрались до Киева в густых сумерках, когда ворота уже были закрыты – и на Святой горе, и на Киевой. Внутрь их, конечно, пустили, но ехать прямо к княгине, как пришлось бы делать среди дня, уже было поздно, поэтому послы отправились каждый к себе домой. Правда, княгиня узнала об их приезде довольно быстро: от ворот послали к ней на двор, где еще сидел воевода Мистина, поэтому Эльга с вечера знала, что завтра ей предстоит принимать послов. С чем они приехали – с ответом на этот вопрос, весьма ее волновавший, предстояло подождать до завтра. Лют лишь передал с отроком для брата, что «все хорошо», сняв с души Эльги тревогу об исходе такого непростого дела. Если бы он к этому прибавил, что «есть важные новости», то княгиня не спала бы ночь от волнения, но об этом Лют просто не подумал. Всего трое убитых оружников и один умерший зимой во Франконовурте от лихорадки – за полугодовой поход это небольшие потери, и для Люта это было самым важным. Случалось, если в Царьграде привязывалась нутряная хворь, так больше покойников за морем оставляли.
– Ты поедешь домой? – спросила Эльга, уверенная, что Мистина хочет поскорее увидеть брата.