Княгиня Менжинская - стр. 18

Почти час «шествовал» покойник от крыльца до дверей часовни. Все это время за ним шел сам виновник этих необычных похорон. За последние три дня пан Толочко заметно постарел, обрюзг. Голова его побелела. Старик шел и громко, точно безумный, молился.

– Прости согрешение мое, Господи! – говорил он и странно тряс при этом головой. – Призри меня и помилуй меня! – и чудилось, будто он не просил, а требовал.

Рядом с ним в сопровождении гувернантки шла, вся в черном, панна Юлия. Душу ее переполняло не только горе, но и смущение. Более того, она сердилась, называя этот скорбный спектакль, разыгрываемый отцом, кощунством.

Покойнику оставалось сделать всего несколько шагов, когда у часовни пан Толочко заметил в толпе Федора. Сейчас же он притих, застыл на месте, как бык посреди дороги. За ним остановилась вся процессия. Старик насупился, как ребенок, которого обидели. Все уставились по направлению его взгляда. Те из соседей, которые узнали молодого Коллупайло, недовольно зашушукались.

Неожиданно пана Юзефа охватил припадок бешенства. – Зачем ты явился?! – гневно обратился к Федору старик. – Крови моей хочешь?

– Тятенька! – взмолилась панна Юлия. – Не надо! Пан Федор не виноват!

– Нет, это он поссорил меня с Фери! – скорее обращаясь к толпе, чем к дочери, отозвался упрямец. – Сначала тайком прокрался в усадьбу. А когда я схватил его, он настроил против меня дочь и сына!.. Он исподволь подкатывается к нашему семейству, желая сжить его со свету!

– Тятя! Это неправда!

– Оборотень!

– Тятенька! – Громкий голос панны Юлии вдруг сорвался. Несчастная бросилась на грудь обезумевшему, зажала ему рот. – Родной мой, хороший, успокойтесь, умоляю! Мое и ваше горе беспредельно. Но что же делать! В том, что погиб Фери, виноваты мы все! В том числе и вы!

Ее слова наконец дошли до сознания старика. В глубине души тот должен был признать, что не столько Федор повинен в смерти его сына, сколько он сам. Фердинанд не погиб бы, если бы не та злополучная ссора. Голова старика опять затряслась. Бедняга глухо зарыдал. Из глаз его полились слезы.

– Горе мне… Горе… – судорожно сглатывая слюну, с трудом выговорил он и опустил голову на плечо дочери. Панна Юлия сделала знак Федору, чтобы он ушел.

Молодой Коллупайло понял и сейчас же направился в сторону леса, где стоял его конь. Уходя, он слышал глухое стенание пана Толочки и плач тех деревенских, которые искренно жалели юного Фердинанда.

Стоит ли разъяснять причину столь сильного притяжения нашего героя к двору пана Толочки?.. Ну конечно, молодой человек полюбил. Месяца три назад любопытство привело его в Гнезненский костел. Там, впервые увидев панну Юлию, он сразу понял, что она и есть та единственная, которую он будет любить всю жизнь. Он вышел на улицу и стал ждать окончания службы. Наконец, когда под руку с отцом панночка направилась к тарантасу, бедняге показалось, будто он вознесся над землей. Федор подумал, что с такой красавицей возможно говорить только на языке поэзии. Он с восхищением взирал на нее и шептал: «Быстра, легка, светла, как месяц серебристый…»

Нельзя сказать, что панна Юлия отличалась какой-то броской красотой. Она была бледна, хрупкого сложения. Не выказывала и каких-то замечательных способностей. Если ее брат все-таки обладал задатками неординарной личности, то панночка, напротив, была существом вялым и даже посредственным. Но странно, за этой посредственностью скрывалось необъяснимое очарование. Панна Юлия была скромна. Федор каким-то чутьем угадал это и тут же признал эту особенность за достоинство. Полюбив, бедняга почувствовал себя счастливейшим из людей. Чувство его быстро вызрело, сделалось как колос перед жатвой. С той поры в его руках стало часто появляться Священное писание, в котором он перечитывал одно особенно впечатлившее его место: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, – и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя». Когда любимую начинают отождествлять с Богом – это уже серьезно. Для молодого герутевского хозяина панна Юлия стала самым желанным существом в свете. Немудрено поэтому, что он начал появляться в усадьбе, где она жила. Проникал туда тайком, ибо прекрасно понимал: пан Юзеф ни за что не принял бы его. Да и как объяснил бы он свое неожиданное желание бывать у Толочек?