Княгиня, которая умела летать - стр. 6

– Я бы рада. Но вы же знаете, что сейчас крайне затруднительно найти работу. Разве только разгружать баржи.

– Знаю. Вот Анатолий Васильевич предложил вас трудоустроить. И мы предлагаем вам работу. Нет! Нет! Баржи вам не придется разгружать. Не та у вас конституция.

– Кем?

– У нас.

– У вас? Довольно неожиданно.

– Вы будете нашим внештатным сотрудником.

– Осведомительницей? Так это следует понимать?

– Можно так сказать. Женщина вы видная, известная. В Петрограде осталось немало ваших знакомых. Вы будете посещать рестораны, театры, дома своих знакомых и сообщать нам, о чем там говорят, какие там строят планы. Работа, как видите, не пыльная. Ну, вы сами всё прекрасно понимаете. О деньгах не беспокойтесь. Так что вы скажите, Евгения Михайловна? Согласен, предложение несколько неожиданное для дамы вашего ранга.

Как будто груз с души свалился. Вот она определенность.

– Я согласна.

Она увидела удивление на лице комиссара. Он никак не ожидал, что она так быстро примет подобное предложение.

– У меня одно условие. Могу я посмотреть свое личное дело. Только не говорите, что у вас нет такого.

– Почему бы нет? Я распоряжусь.

Дело ее нашли. Но взять с собой не разрешили. Можно было читать и копировать. Она пристроилась в пустующем кабинете, листала дело, выписывая имена тех, кто решал ее судьбу, и их адреса. Теперь они были в ее руках. Вот как повернулась жизнь! Пришел ее час! То, о чем она мечтала в тюрьме, то, что казалось ей несбыточным, воплотилось в явь. Какая же это будет неожиданность для ее врагов, которые жаждали стереть ее в порошок.

Она выслеживала этих людей, узнавала, где они живут. А найти вину на них не составляло никакого труда. Тем более, что в ЧК не требовали доказательств вины, а тем паче какого-то расследования. Одного их происхождения было вполне достаточно для применения к ним меры высшей социальной справедливости. Но некоторые из них успели убежать. Это было досадно. Но кое у кого остались родственники. Что же? Пусть они ответят. А как-то она обратилась к начальнику ЧК, чтобы он разрешил ей привести собственноручно смертный приговор. Тот удивленно посмотрел на нее, почмокал губами.

– Вы когда-нибудь убивали людей?

– Нет.

– Для многих это мучительная процедура. Им трудно перешагнуть через остатки человечности. Хотя это буржуазный предрассудок.

– Я лишена предрассудков.

Когда она расстреливала в первый раз, то испытала неведомое ранее ей ощущение. Она демиург, вершитель судеб человечества. А это не такое уж и сложное дело.

В ЧК

Видела она, как идет по длинным залам Гатчинского дворца, который стал при большевиках музеем, что спасло его от разгрома и расхищения. Теперь он был под охраной властей.

Музей находился в управлении комиссии, которая назначила его сотрудников. Сама же комиссия подчинялась наркому Луначарскому. Княгиня никогда не интересовалась музеями и удивилась, когда ей предложили там работать. Но нарком был убедителен. Авиации, если не считать нескольких аэропланов, в советской республике не существовало, а вот дворцов, которые остались от прежней власти, было в преизбытке. И нужно было всё это богатство поставить под контроль и не допустить его расхищения. Новую власть Гатчинский дворец интересовал никак памятник культуры, а как хранилище ценностей, в которых нуждались большевики. Ценности можно было обменять на оружие, продовольствие, медикаменты у той же мировой буржуазии. Нужна была инвентаризация этого богатства, его оценка, чтобы не отдать это задарма. Шаховская не была специалистом в этом деле, но наркому нужен был человек, который бы наблюдал и контролировал специалистов, о те, разумеется, были из буржуазной среды.