Книжный магазинчик прошлого - стр. 16
– Прости, что прерываю вечеринку.
– Все в порядке? – Я села на верхнюю ступеньку.
– Я решила, что тебе стоит знать. Мне показалось неправильным скрывать от тебя такое, поэтому я подумала…
– Мам, что случилось? Ты пугаешь меня.
– Мне только что позвонили. Это Билли.
Весь алкоголь в моем организме ударил в голову. Билли. Дядя Билли. Мир внезапно закружился. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мама упоминала его имя. Я не могла вспомнить, когда в последний раз я сама вспоминала о нем.
Я заранее предчувствовала плохое, но все-таки ждала ее слов.
– Он… он умер. Сегодня днем, – сказала она отвлеченно, будто выпила успокоительное, что, возможно, и было правдой. Ее голос казался мне неестественно спокойным.
В моем туманном сознании всплыл образ Билли: вот он сидит за рулем своей машины в тот самый последний день. Он улыбнулся, отъезжая от дома, но его улыбка была слишком широкой, беспокойной. Я пыталась припомнить более радостный момент: тот день, когда он купил мне собаку и светился от счастья, или то мгновение, когда я отгадала одну из его загадок. Но вместо этого я упрямо видела его натянутую улыбку в тот самый миг, когда он махнул мне на прощание, не сумев спрятать от меня свою печаль.
– Боже, мам. – Я не знала, что сказать.
Каково ей сейчас? Да, они не общались шестнадцать лет, но наверняка она была разбита.
– Не хочу отвлекать тебя от вечеринки.
– Это всего лишь вечеринка.
– Веселись. Поговорим чуть позже, хорошо?
– Мам, – воскликнула я, пока она не повесила трубку. – Соболезную.
– Я тоже соболезную.
Я осталась на крыльце и смотрела в телефон, и ее номер мерцал еще пару мгновений, а затем исчез. Ночь была душной. Спустя девять лет в Филадельфии я никак не могла привыкнуть к влажности и жаре даже после захода солнца.
Я вспомнила наш последний разговор о Билли. Мама сказала, что они вряд ли помирятся.
Так и случилось: они не простили друг друга.
Мне стоило давным-давно разузнать правду, но мама ясно дала понять, что теперь Билли – призрак, и нам нельзя говорить о поездках в Темескал Каньон, куда мы часто забирались втроем, или о живописных пляжах в Малибу, его любимых. В конечном итоге я подчинилась, забыла его, но все равно сейчас чувствовала острую боль от потери.
И мама тоже ее чувствовала. Несомненно.
Звук шагов Джея усиливался по мере того, как он подходил к двери. Мне было легче от осознания, что он пришел за мной, но я не была готова разделить с ним этот момент.
– Эй, – сказал он, бросив лукавую ухмылку, от которой обычно подкашивались ноги. Правда, на сей раз у меня лишь сильнее закружилась голова. Улыбка быстро исчезла с лица Джея. Он прислонился к дверному проему, будто позируя для каталога с городскими фотосессиями. – Что случилось?
– Мой дядя умер.
– Черт. – Джей присел на ступеньку и прижал меня к себе. – Может, прогнать всех?
– Нет, я не хочу, чтобы кто-то узнал. Просто… я не видела его лет шестнадцать. Поверить не могу, что он мертв.
Даже когда я произнесла это вслух, правда все равно не показалась мне реальной.
– Я могу запустить пожарную сигнализацию, зажгу спичку под разбрызгивателями. И все уйдут.
– У нас нет разбрызгивателей, – усмехнулась я.
– Хорошо. Тогда, может, пожар в мусорке? Это неопасно.
Я напряженно улыбнулась.
– Пожалуйста, не надо поджигать нашу квартиру. Серьезно, не хочу сейчас об этом думать.