Книги крови. I–III - стр. 42

Она подошла к окну. Со второго этажа можно было разглядеть почти всю территорию изолятора. Раньше Тезердаун был каким-то поместьем, так что к главному зданию прилегал немалый участок земли. Игровая площадка – с пожухшей от летней засухи травой. За ней – кучка туалетов, жалкие деревья, кустарник и ухабистый пустырь до самой стены. Он уже видел стену с другой стороны. Она бы сделала честь и Алькатрасу.

– Мы стараемся предоставить им некоторую свободу, кое-какое образование и немного сочувствия. Бытует популярное мнение, что правонарушители получают удовольствие от своей преступной деятельности, не так ли? Мой опыт это не подтверждает. Ко мне они попадают измученными чувством вины, сломленными…

Пока они дефилировали по коридору, одна сломленная жертва показала в спину Левертол неприличный жест. Волосы зализаны, с тремя проборами. Парочка самопальных незаконченных татуировок на предплечье.

– Однако они все-таки совершали преступления, – заметил Редмен.

– Да, но…

– И, предположительно, не должны об этом забывать.

– Я не думаю, что им нужны напоминания, мистер Редмен. Я думаю, они сгорают от вины.

Не дает ей покоя эта вина – что его не удивляло. Теперь кафедру захватили они, эти аналитики. Теперь они там, где раньше стояли святоши, с теми же заезженными проповедями о геенне огненной, но не с таким колоритным лексиконом. Впрочем, преимущественно это одна и та же история, вплоть до обещаний исцеления при соблюдении всех ритуалов. И тогда праведники наследуют Царство Небесное.

На игровой площадке шла погоня, заметил он. Погоня, а теперь поимка. Одна жертва била другую, поменьше, ногами, причем довольно безжалостно.

Левертол заметила сцену одновременно с Редменом.

– Прошу прощения. Мне нужно…

Она направилась вниз по лестнице.

– Ваша мастерская – третья дверь слева, если хотите ознакомиться, – бросила она через плечо. – Я скоро вернусь.

Держи карман шире. Судя по темпам, с которыми развивались события на площадке, расцеплять их придется тремя фомками.

Редмен прогулялся до своей мастерской. Дверь была заперта, но через армированное стекло он видел верстаки, тиски, инструменты. Совсем неплохо. Может быть, он даже научит их азам плотничества, если ему не будут мешать.

Слегка раздосадованный, что не смог войти, он вернулся по коридору и проследовал по лестнице за Левертол, легко найдя выход на залитую солнцем площадку. Вокруг уже прекратившейся драки – или избиения – собралась кучка зевак. Левертол стояла и сверлила взглядом мальчишку на земле. Один из надзирателей присел рядом с ним, осматривая его голову, травмы казались серьезными.

При появлении Редмена несколько зевак подняли глазами и уставились на новое лицо. Начали что-то друг другу шептать, улыбаться.

Редмен посмотрел на мальчика. Около шестнадцати; он лежал, прижав щеку к земле, словно к чему-то прислушивался.

– Лейси, – назвала Левертол имя мальчика для Редмена.

– Все плохо?

Человек, присевший возле Лейси, покачал головой.

– Не очень. Просто упал. Ничего не сломал.

На лице мальчика была кровь – ему разбили нос. Глаза закрыты. Мирное выражение лица. С тем же успехом он мог быть мертв.

– Где там чертовы носилки? – спросил надзиратель. Ему явно было неуютно на пересохшей жесткой земле.

– Скоро будут, сэр, – ответил кто-то. Редмену показалось, что это был нападавший. Тощий пацан лет девятнадцати. Глаза из тех, от которых в двадцати шагах скисает молоко.